И я уже встречался с Еленой Боннэр, советовался с ней насчёт создания общественного совета для управления КГБ. Еще думаю привлечь туда правозащитника Григорянца, вот только надо его сперва освободить еще из психушки, где он страдает от карательной психиатрии….

…Когда корреспондент CNN был маленьким, в журнале Time он видел карикатуру — американский турист гуляет по Москве, где у злобных агентов Кей-Джи-Би завязаны глаза, окошки бюро пропусков заколочены, везде стоят указатели — «В ядерный арсенал», «На военный завод»…

Эта безумная мечта начинала с безумной скоростью сбываться!

— А скажите, господин…

— Чем это у вас, ребята, так воняет? Сознавайтесь, откуда здесь взялась эта падаль? — В кабинет Бакатина неторопливо, по-хозяйски вошёл невысокий лысоватый мужчина в старомодном пенсне…

Там же, чуть позже…

Когда визжащего, хватающегося руками за ножки стульев Бакатина за ноги выволокли из так полюбившегося ему кабинета, человек в пенсне коротко посмотрел на сидевшего на ни жив, ни мёртв корреспондента, потом перевернул спинкой вперёд стул и уселся на него, оседлав, как норовистого коня…

Весело взглянул на американца поверх скрещённых рук, на которые опёрся чуть одутловатым, но моложавым лицом и спросил:

— А вы, собственно говоря, кто будете?

Американец суетливо полез в карман — проклятый паспорт, булл шит, зацепился за что-то!

— Я есть американский гражданин! Вы не имеете права…

— Имею, имею, — успокоил его человек в пенсне. — Но, давайте прежде всего договоримся — я сейчас не буду убивать вас, а вы — меня. Идёт?

— О, е… сётанли… конечно!

— Ну, и ладушки… эк, какая пышная книжка! Это что, в Америке всем дают такие?

— Нет, только консульским работникам… но я есть пресса! Прессу обижать нельзя.

— Почему? — искренне удивился собеседник.

— Ну, я тогда про вас плохо напишу…

— Да и насрать. Больше того, ежели меня буржуи вдруг начнут хвалить — значит, я делаю что-то не так!

От такой дикарской логики корреспондент аж передёрнулся…

— Но, к делу, господин Сэвайр…

— Госпожа…

— Как так?

— Я это… я женщина!

— А почему в мужской одежде? И причёска…

— Э…

— Кобёл, что ли? Бедная ты, бедная…

Госпожа Дайан Сэвайр от такого проявления сексизма вспыхнула румянцем.

— Я не позволю!

— Да ладно, ладно… Это я так просто спросил… ничего. И коблы приличные тоже бывают — вот мне Завенягин рассказывал, у него в БАМЛАГЕ… то есть на одном строительстве — тоже был… то есть была… короче, отличный бригадир! Даже освобождать было жалко. Но пришлось-таки, увы — амнистия… Ну, хорошо — будьте кем хотите, госпожа… гм-гм… Здесь-то вы зачем?

— Я имела поручение от моего…

— Ну-ну…

— Я спросила Бориса Ельцина: вы сможете выстоять?

— И чего же он вам ответил?

— Сказал, что это зависит от того, насколько вы, американцы, поверите в нас, насколько сможете поддержать нас. Путчисты ждут вашего сигнала. Если вы, Запад, воспримете путч как свершившийся факт, как это не раз бывало в прошлом, ТОГДА — НАМ КОНЕЦ.

Президент Буш, как ни странно, но тоже сейчас беседует с корреспондентом CNN, тоже нетрадиционной ориентации, правда — уже пассивным гомосексуалом…

— Я только что разговаривал по телефону с Ельциным. Я сам позвонил ему по обычной связи. Я спросил его: вам нужно, чтобы мы заявили о своей позиции? Вам поможет это? Вам поможет, если мы скажем, что мы более не поддерживаем Горбачёва?

Ельцин ответил мне: «Да! Да! Да!!»

Поэтому я заявляю, что АМЕРИКАНСКИЙ НАРОД ПРИЗНАЁТ НОВУЮ РУССКУЮ ВЛАСТЬ!

Это выступление тут же прокомментировал Збигнев Бжезинский:

— Мы начинаем понимать, что московская коммунистическая хунта, вероятно, не ожидала твёрдого американского «нет». Она ожидала от Америки, как всегда, реализма и здравого смысла, но получила нечто обратное. Без сомнения, президент играет так, как это ему отнюдь не свойственно, с азартом, ва-банк.

Он играет исключительно на оптимизме. И если не ошибаюсь, он выиграет!

Серые, уныло — бесконечно длинные «китайские» стены двенадцатиэтажек, которые и нынче можно увидеть в замечательном фильме «Ирония судьбы»…

Площадь с таким родным, таким старомосковским названием — площадь Амилкара Кабрала, без стакана и не выговоришь («А давайте назовём наш колхоз — имени Васко да Гамы! — Зачем?! — Да уж больно на „так твою мать“ похоже…»), круглый островок на пересечении улиц Молдагуловой и Вешняковской…

Кинотеатр «Энтузиаст», куда некогда хаживал и я…

Универмаг «Вешняковский», в котором я работал грузчиком… Универсам номер 209.

А может быть, Читатель и не знает, что такое универсам?

Универсам (сокращение от «универсальный магазин самообслуживания») — это большой, прежде всего, продовольственный магазин, в котором, в отличие от обычного магазина, большинство товаров расположено на витринах в открытом доступе. Покупатель сам выбирает, что ему нужно, и расплачивается на кассе при выходе из магазина.

А как же иначе, спросит молодой Читатель? А так же. В обычном продуктовом сначала надо выстоять очередь к прилавку, там тебе завесят товар. Потом выстоять очередь в кассу, там товар «пробьют» («Касса! За творог не пробивать!»), дадут чек, с которым надо опять выстоять очередь и взять наконец… совершенно не то, что вы завешивали! Да и во время завешивания… Достаточно продавщице было расстегнуть верхнюю пуговку халата — и на каждом завесе она экономила граммов двадцать…

В универсаме — который зачастую неофициально называли «сам-бери» (из-за нехарактерного для советской торговли принципа свободного доступа к товару), не так.

Там товар аккуратно взвесят, красиво в целлофановую плёнку запакуют и обманут вас практически промышленным, культурным способом.

Есть методы… Водички ли плеснуть в замороженную рыбу, переклеить ценники с «Костромского» сыра по 3 рубля 18 копеек на «Российский» по 2 рубля 80 копеек.

Но это что… с приходом Катастройки полки универсамов опустели… то есть на них не было вообще НИЧЕГО…

Совершенно сюрреалистическое зрелище. Огромный зал с пустыми полками — по которому ходят растерянные граждане, сжимая в кулаке бесполезные деньги…

А ведь когда-то, совсем недавно, буквально за год или два… тут тебе и сырок, тут тебе и колбаска варёная, тут тебе и котлеты микояновские, вкуснейшие…