в непосредственной близости от 28-й улицы. С помощью станционных репродукторов пассажиров увещевали либо совсем покинуть подземку, либо перейти на Вестсайдскую ветку. "Кроме того, к вашим услугам автобусы, которые доставят вас в любом направлении совершенно бесплатно". В конце каждого сообщения содержалась убедительная просьба очистить платформы "согласно распоряжению Управления полиции города Нью-Йорка".

Хотя некоторые из пассажиров подчинились и поспешили выбраться на свежий воздух, большинство упрямо торчали на станциях.

— Такой уж это народ, — горестно заметил начальник транспортной полиции окружному командиру. — И не ищите этому разумного объяснения. Такая публика.

Чтобы избежать повторения "битвы за 28-ю улицу", полиция не пыталась силой очистить другие станции. Вместо этого были выставлены патрули у наземных вестибюлей, которые не давали спускаться вниз новым толпам зевак. В целом эта мера оказалась эффективной. Только на станции "Астор плейс" группа пассажиров, ведомая вдохновенным вожаком, смела заграждения, раскидала патрульных и с ликующим гиканьем победителей ворвалась на станцию.

Здание "Оушен вулленс"

За небоскребом закрепилось это название, хотя компания "Оушен вулленс" давным-давно перебралась в южные штаты к более дешевой рабочей силе. В вестибюле находился киоск, у владельца которого, Эйба Розена, никогда в жизни еще не было столь бойкой торговли, как в этот день. Толпы зевак забрели в вестибюль с улицы и очередью в три ряда опоясали скромный киоск Эйба.

Как только запас шоколада, выставленный на прилавке, был раскуплен, хозяин распаковал запасы, но и их расхватали в одно мгновение вместе с картонными коробками. В течение получаса он продал все свои сигареты, включая самые непопулярные марки. Дошла очередь до сигар, которые покупали даже дамы. Когда покупать больше было нечего, стали брать газеты и журналы.

Вестибюль сделался совершенно непроходимым, потому что большинство любопытных тут и осталось, покуривая, жуя сласти, читая газеты, изобретая и распространяя сотни слухов о похищении.

Скоро Эйб Розен знал их все наизусть.

"Только что мимо проехало десятка два машин "скорой помощи" с сиренами. Похоже, они по ошибке включили силовой рельс, когда на путях были пассажиры. Представляешь, что будет, если через тебя пропустить миллион вольт?.."

"Это агенты Кастро. Группа кубинских коммунистов. Полиция загнала их в туннель, и им пришлось захватить поезд…"

"Один патрульный сказал мне, что этим мерзавцам предъявлен ультиматум. Если они не сдадутся к трем часам, полиция взорвет их к чертям собачьим…"

"Ходят слухи, что есть план отключить компрессоры и перекрыть подачу воздуха. Скоро они начнут задыхаться и на карачках приползут к выходу…"

"А знаете, как они собираются удрать? Через канализацию. У них наверняка есть схема подземных коммуникаций. Они сумеют пробраться туда из подземки…"

"Они требуют по миллиону за заложника. Всего заложников двадцать человек, значит — двадцать миллионов долларов. Вынь и положи! Городские власти пытаются сбить цену и предлагают rib пятьсот тысяч…"

"Собаки! Лучше всего запустить туда добрую свору овчарок. Конечно, половину они успеют перестрелять, но зато уж оставшиеся вцепятся им в глотки. И самое главное, что пострадают при этом только животные…"

"Уже вызвана Национальная гвардия. Проблема в том, как спустить туда танк".

"Да, да, вы совершенно правы", — твердил Эйб Розен. Он ничему не верил, но и ни в чем не сомневался. К трем часам весь его товар был распродан. Не осталось ни одной пачки сигарет, ни единой сигары или плитки шоколада, ни газет, ни журналов, ни даже кремней для зажигалок. С чувством раздражения и опустошенности он устало опустился на стул. Всего три часа, а делать уже нечего, только отрицательно покачивать головой в ответ на вопросы вновь прибывающих, которые хотят что-нибудь купить. Ну хоть что-нибудь! Сквозь двери вестибюля он мог видеть часть огромной толпы, которая бог знает чего терпеливо дожидалась. Мимо пронесли носилки с телом, лицо прикрыто простыней, рука беспомощно болтается через край. Звук стрельбы…

Вдруг он вспомнил про Артиса Джеймса. Дурачок вернулся на свой пост как раз, когда все началось. Неужели и он попал в эту кутерьму? Вряд ли, ответил сам себе Эйб. Здесь тысячи полицейских, так что, скорее всего, Артиса приставили где-нибудь сторожить автоматы для продажи жевательной резинки.

Лениво оглядывая вестибюль, Эйб заметил, как из лифта вышел мужчина и остановился как вкопанный, пораженный бурлящей вокруг жизнью.

— Что случилось, приятель? — спросил он Эйба, подойдя к киоску.

Он еще спрашивает, возмущенно подумал Эйб. В его квартале происходит преступление века, а этот чудак не знает, что случилось.

— Что могло случиться, — ответил ему Эйб вслух и пожал плечами. — Наверное, парад какой-нибудь…

Клив Прескотт

Прескотт был лучшим баскетболистом в истории небольшого колледжа на юге Иллинойса, в котором он учился. Однако он так и не стал профессионалом. Его взяли в дубль, но еще до начала сезона отчислили из команды за неперспективностью.

Как ни претенциозно это звучит, он считал себя, да и был по существу, человеком действия. Канцелярская работа в Управлении была ему не по душе, хотя он отлично понимал, какая это привилегия для чернокожего. В последнее время он все чаще подумывал подыскать себе другую работу, пусть ниже оплачиваемую, но в глубине души знал всю безнадежность ситуации. У его судьбы тоже были трое заложников: жена и сыновья.

Он сидел за столом начальника управления движением, смотрел на созвездия мерцающих огней на табло и чувствовал жалость к самому себе и заложникам "Пелхэма, 123". Отчасти он винил во всех несчастьях себя. К примеру, когда-то он не сумел вырасти на несколько сантиметров выше и отработать более четкий бросок со средней дистанции. А теперь не смог уговорить похитителей продлить срок доставки выкупа. Оставалось всего двенадцать минут, а деньги еще даже не были в пути. Шансов успеть никаких. Сомнений в том, что бандиты сдержат обещание и начнут расстреливать заложников, у него не было.

Он вскочил на ноги и три раза без всякой цели обошел вокруг стола. Затем он так же внезапно сел и вызвал по радио "Пелхэм, 128".

"Да, слушаю тебя," — моментально отозвался инспектор Даниэлс.

"Сэр, я только хотел поинтересоваться, отправлены ли деньги".

"Еще нет. Я сообщу тебе сразу же…"

"Очень хорошо, — бодро перебил его Прескотт. — Рад слышать, что деньги уже в пути. Я сейчас же сообщу об этом "Пелхэму, 123".

"Я сказал, еще нет!"

"Да, сэр, — гнул свою линию Прескотт, — я понимаю, что теперь осталось только дождаться их прибытия".

"Ты что, оглох? Я твержу ему, что деньги еще не…"

Инспектор вдруг замолчал. Слава богу, подумал Прескотт, до него дошло наконец что похитители слышат только переговоры из диспетчерской, но не могут принимать ответы собеседников.

"Ладно, — сказал инспектор, —