– Слушай, Александр! перестань балагурить и бездельничать, или ты будешь хуже всякого пирожника!

Алексашка уже во время стрелецкого розыска и казней был ближе других к царю; после Лефорта он был царским любимцем, но, подобно Лефорту, и на него пала ненависть за царскую привязанность. Наружность молодого сержанта была очень замечательная: он был высок ростом, худощавый, черты лица у него были красивые, умные и выразительные глаза горели огнем разума, приемы у него были вежливые; он был строен и ловок; любил одеваться нарядно, и был необыкновенно чист и опрятен – качество в тогдашнее время очень редкое между русскими, даже иностранцы отдавали полную справедливость его опрятности. Меншиков нравился Петру не одною своею наружностью; он поражал всякого своею ясною, отчетливою речью; в разговоре он был умен, ловок, оборотлив и проницателен. Он имел удивительную наблюдательность и умел выбирать людей. Но у него были и большие недостатки: он был очень честолюбив; для достижения знатности и почестей он готов был всем пожертвовать; в нем было столько же корыстолюбия, сколько и честолюбия; чтобы удовлетворить своей страсти к деньгам, он часто употреблял бесчестные средства, брал взятки; он был вспыльчив и сердит; вообще недостатки его походили на недостатки Петра, но у него не было тех великих достоинств, какие мы находим у Петра».

Первый российский орден

Около 1698 года, скорее всего под влиянием своих впечатлений от пребывания в Европе, где царь Петр увидел и узнал много полезных новшеств, он решил учредить первый орден – Андрея Первозванного.

Петр сам нарисовал будущий орденский знак, крепившийся на конце золотой цепи, и звезду, обильно усыпанные бриллиантами, и принял участие в составлении устава. В уставе говорилось, что орден учрежден «в воздаяние и награждение одним за верность, храбрость и разные нам и отечеству оказанные заслуги, а другим для ободрения ко всяким благородным и геройским добродетелям, ибо ничто столько не поощряет и не воспламеняет человеческого любочестия и славолюбия, как явственные знаки и видимое за добродетель воздаяние».

Первым кавалером ордена 10 марта 1699 года стал генерал-адмирал Федор Алексеевич Головин. Он же стал и главой капитула ордена Андрея Первозванного, и все последующие кавалеры получали орден из его рук. Головин руководил и внешней политикой России, а в 1700 году стал первым российским генерал-фельдмаршалом.

Вторым кавалером ордена стал гетман Левобережной Украины Иван Степанович Мазепа, получивший награду «за тринадцатилетние успехи над крымцами». Однако в 1708 году за измену России и переход на сторону шведского короля Карла XII Мазепа был лишен ордена. Сам Петр стал шестым кавалером, получив орден в походной войсковой церкви за захват двух шведских кораблей в устье Невы.

Вместе с Петром за этот же подвиг получили орден Андрея Первозванного Александр Данилович Меншиков и будущий глава русского внешнеполитического ведомства граф Гавриил Иванович Головкин, родственник царя по материнской линии, один из ближайших его сподвижников.

Всего же при царе Петре кавалерами ордена Андрея Первозванного стали 38 персон, из них – 12 иноземцев.

Внешний вид ордена менялся, неизменными оставались – голубая лента и девиз: «За веру и верность».

В 1855 году к знаку ордена, если им награждались за военные заслуги, прибавлялось два скрещенных золотых меча.

Преемница Петра, Екатерина I, наградила орденом Андрея Первозванного 18 человек, Петр II – 5 человек. Елизавета Петровна и Екатерина II оказались более щедры, чем их предшественники и предшественницы: первая из них сделала кавалерами ордена 83, вторая – ровно 100 военных и статских особ.

Император Павел 5 апреля 1797 года в день восшествия на престол утвердил «Установление об орденах». По этому «Установлению» кавалеры всех российских орденов объединялись в один Российский кавалерский орден и кавалеры ордена Андрея Первозванного, как награды, стоявшей в иерархии орденов выше прочих, сразу же становились и кавалерами всех других орденов, кроме военных и ордена Святой Екатерины.

РУССКО-ТУРЕЦКИЕ ОТНОШЕНИЯ 1699-1700 годов

Строительство флота в Воронеже и переход к Азову

Похоронив Лефорта, царь, не мешкая, помчался в Воронеж, где стремительно продолжалось строительство флота для отправки в Азов. В Воронеже Петра ожидало печальное известие: корабельный мастер, Джон Ден, вывезенный из Англии, не вынес сурового климата и умер.

К весне 1699 года постройка кораблей была окончена. Офицеры, капитаны и большинство матросов были иностранцы. При осмотре кораблей оказалось, что многое не соответствует требованиям: то нужно было переделать, другое дополнить, вооружение увеличить и т. д., но при лихорадочной деятельности Петра это не могло быть препятствием. Работа шла торопливо и успешно, и флот был готов к выступлению; 27 апреля приказано было сняться с якоря. Сам Петр был командиром 44-пушечного корабля, но без его воли ничего не делалось.

Из Воронежа флот выступал партиями и первое время плыл медленно.

Близ красивого местечка Коротояка, где стоял мужской монастырь, Петр высадился на берег и угостил командиров судов роскошным обедом при пальбе из пушек; монахи в первый раз услыхали пушечные выстрелы

и с ужасом затыкали себе уши.

Наконец весь флот подошел к Азову, его с крепости приветствовали пушечною пальбою, в ответ раздавалась пальба с кораблей.

Петр три года не видал Азова, не видал укреплений, выстроенных по плану инженера Лаваля, и, осмотрев их, остался очень доволен.

После Азова Петр на гребной флотилии отправился осматривать Таганрог, и там многое было сделано; с высот смотрели такие грозные батареи, что они вполне защищали флот, какой бы ни поместился у Таганрога. Гавань оказалась отличная, и флот мог помещаться в ней совершенно безопасно от морских непогод.

После возвращения в Азов Петр думал о том, как бы получше вывести крупные суда в море; пришлось ждать неделю, пока наконец не подул ветер, от которого воды прибыло, и можно было переехать через мели в устьях Дона. Сам царь выводил корабли, как опытный и искусный лоцман; он в продолжение невольного бездействия изучал русло и дно реки, и когда воды стало достаточно, начиная со своего 44-пушечного корабля «Апостол Петр», он один за другим выводил все корабли через песчаные мели. Когда Петр увидел весь свой флот на водах Азовского моря, он выразил свою радость пушечною пальбою и пиром.

Русское посольство на пути в Константинополь

Для заключения окончательного договора с султаном Петр решился послать в Константинополь чрезвычайного посла.

Для переезда посланников в Константинополь он снарядил 46-пушечный корабль «Крепость»; кроме посольской свиты и офицеров, на корабле было шестнадцать матросов и сто одиннадцать солдат Преображенского и Семеновского полков.

Русская эскадра, сопровождаемая самим Петром, бросила якорь в десяти верстах от Керчи, с адмиральского корабля спустили шлюпку под белым флагом, в нее сел офицер и поплыл к паше, чтобы известить его о приезде русского посланника Украинцева. Паша со своей стороны на двух лодках отправил двух беев к адмиральскому кораблю с вопросом: