— Готова.

Дождь все еще барабанил по крыше, когда они отламывали клешни и крошили панцири, чтобы добраться до лакомых кусочков мяса. Они ели руками, словно забыв о вилках, маслянистыми пальцами откупоривали новые бутылки пива, разламывали теплые печеные картофелины. В этот вечер хорошие манеры были благополучно позабыты; это был пикник, и они, босые, сидели за столом, облизывая пальцы. И украдкой поглядывали друг на друга.

— Так гораздо веселее, чем с ножом и вилкой, — призналась она.

— Вы никогда раньше не ели лобстер руками?

— Хотите верьте, хотите нет, но мне впервые приходится иметь дело с неочищенным лобстером. — Она потянулась к салфетке и обтерла жирные пальцы. — Я ведь не из Новой Англии. Переехала сюда всего два года назад из Сан-Франциско.

— Вы меня немного удивили.

— Чем?

— Вы производите впечатление настоящей янки.

— В каком смысле?

— Самодостаточная. Сдержанная.

— Я стараюсь.

— Хотите сказать, что на самом деле вы другая?

— Все мы играем роли. На работе я прячусь за маской официоза. Там я исключительно доктор Айлз.

— А когда вы с друзьями?

Она отхлебнула пива и медленно опустила бутылку на стол.

— Пока у меня не так много друзей в Бостоне.

— Да, для этого нужно время. Особенно приезжим.

Приезжая. Да, именно так она чувствовала себя в Бостоне. Она видела, как полицейские похлопывают друг друга по спинам. Слышала, как они обсуждают барбекю и софтбол, на которые ее никогда не приглашали, потому что она не была копом. Ученая степень доктора медицины отгораживала ее от других невидимой стеной. Коллеги медики из бюро судмедэкспертизы, все женатые, тоже не знали, что с ней делать. Симпатичные разведенные женщины неудобны в компании. Представляют собой либо угрозу, либо искушение, и никому не хотелось лишних проблем.

— Так что привело вас в Бостон? — поинтересовался он.

— Мне казалось, что нужно круто изменить жизнь.

— Карьерный рост?

— Нет, совсем не это. Я была вполне счастлива в медицинской школе. Занималась вскрытиями в университетском госпитале. К тому же у меня была возможность работать с талантливой молодежью.

— Ну, если не работа, тогда любовь.

Она оглядела стол с остатками ужина.

— Вы угадали.

— Сейчас вы скажете, что это не мое дело.

— Я разошлась с мужем, вот и все.

— Что-нибудь хотите рассказать?

Она пожала плечами.

— Что рассказывать? Виктор — яркая, харизматическая личность…

— Эй, я уже начинаю ревновать.

— Но быть женой такого человека трудно. Жизнь слишком насыщенна. В большом огне быстро сгораешь. А он… — Маура запнулась.

— Что?

Она потянулась за пивом. Медленно отпила из бутылки, потом поставила ее на стол.

— Он был не до конца честен со мной, — закончила она. — Вот и все.

Она понимала, что Рику хочется узнать больше, но он все же уловил нотку завершенности в ее голосе: «Все, достаточно расспросов». Он встал из-за стола и залез в холодильник за пивом. Откупорил еще две бутылки и поставил одну перед ней.

— Если мы станем говорить о наших бывших супругах, — сказал он, — нам понадобится еще много пива.

— Тогда не будем. Если это больно.

— Возможно, нам больно, потому что мы не говорим об этом.

— Еще ни у кого не возникало желания слушать про мой развод.

Он сел к столу и в упор посмотрел на нее.

— Значит, я буду первым.

«Никогда еще мужчина не смотрел на меня так пристально», — думала Маура, не в силах отвести взгляд. Она стала дышать глубже, втягивая в себя запахи дождя и жирный чувственный аромат расплавленного сливочного масла. Она смотрела на него и видела как будто впервые, подмечая детали, на которые прежде не обращала внимания. Проблески седины в волосах. Шрам на подбородке — еле заметная белая ниточка под губой. Передний зуб со щербинкой. «Я встретилась с ним совсем недавно, — подумала она, — а он смотрит на меня так, будто мы знакомы всю жизнь». Из спальни донеслась слабая телефонная трель, но ей не хотелось вставать. Телефон звонил долго, потом замолк. Не в ее правилах пропускать звонки, но сегодня все было по-другому. Она сама была другой. Беспечной. Женщиной, которая не подходит к телефону и ест руками.

Женщиной, которая может переспать с почти незнакомым мужчиной.

Телефон вновь напомнил о себе.

На этот раз звонки были слишком настойчивыми, и их непросто было проигнорировать. Она неохотно встала из-за стола.

— Думаю, лучше ответить.

К тому времени как она дошла до спальни, телефон затих. Она вызвала голосовую почту и услышала два новых сообщения, оба от Риццоли.

— Доктор, мне необходимо поговорить с вами. Перезвоните мне.

Второе сообщение прозвучало ворчливо:

— Это опять я. Почему не отвечаете?

Маура села на кровать. И, глядя на матрас, невольно поймала себя на мысли, что вдвоем здесь не уместиться. Она встряхнула головой, стремясь выбросить из нее все эти глупости, и, глубоко вздохнув, набрала номер Риццоли.

— Вы где? — осведомилась Риццоли.

— Все еще в Фокс-Харборе. Извините, я не успела снять трубку.

— Вы уже виделись с Баллардом?

— Да, мы только что закончили ужинать. Откуда вы узнали, что он здесь?

— Он звонил мне вчера, спрашивал, куда вы уехали. Я так поняла, что он собирался в те же края.

— Он в соседней комнате. Хотите, чтобы я позвала его?

— Нет, я хочу поговорить с вами. — Риццоли немного помолчала. — Сегодня я была у Теренса Ван Гейтса.

Неожиданная смена темы подействовала на Мауру как удар плетью.

— Что? — удивленно спросила она.

— У Ван Гейтса. Вы же сами сказали, что он тот адвокат, который…

— Да, я знаю, кто это. И что он сказал?

— Кое-что интересное. Об удочерении.

— Неужели он говорил с вами об этом?

— Да, просто поразительно, как некоторые типы раскрываются, стоит показать им удостоверение. Так вот он поведал, что ваша сестра приходила к нему несколько месяцев назад. Так же, как и вы, пыталась отыскать свою родную мать. Он дал ей от ворот поворот, как и вам. Мол, документы опечатаны, мать просила сохранить конфиденциальность, ну и все такое прочее. Вскоре она вернулась со своим другом, который в итоге убедил Ван Гейтса в том, что в его же интересах назвать имя матери.