– Аркадий вплотную подходит ко мне, а я смотрю на него пустыми глазами. – Ксюш, тебе придется уступить.

– Нет…

Ошалело мотаю головой.

– Мама, я не хочу! Не хочу, – обливая меня слезами, сжимает пухленькими ручками мою шею дочка.

– Если сейчас не договориться, потом будет только хуже. Суд может склониться не в твою пользу.

– Боже!

– Извини.

– Так что?! Все решили? – будто подслушав наш разговор, с ехидством осведомляется женщина.

– Я поеду с ней, – отвечаю твердо.

– Но Игнат сказал, что ты не поедешь, – тут же звучит неоднозначное заявление из уст Кристины.

– Это не ему решать, – шиплю.

– Ксюш, – Аркадий встряхивает меня за плечи. – Ксюша, если ты уедешь, то пропадешь и уже ничего не сможешь сделать. Не сможешь забрать у него то, что твое по праву. Ты сделаешь глупость.

Отчаяние и непонимание того, какой сделать правильный выбор, одолевают меня.

Мне до невозможности становится дурно от одной только мысли, что придется оставить Киру одну.

– Ну, что? Решили? У меня еще несколько вызовов.

– Мам, – перевожу на родительницу взгляд, полный отчаяния.

– Дочка, я … Я думаю, Аркадий прав, – с болью в голосе произносит.

Слезы хлынули из глаз ручьями, разрывая сердце на мелкие кровоточащие куски. Кира отчаянно забилась в руках незнакомого парня в форме, который попытался забрать ее у меня.

– Мама! Мама! Я не хочу! Не хочу! Не отдавай меня!

– Кирочка, – сквозь потоки слез, тяну к дочери руки. – Побудь с папой. Совсем чуть-чуть. Я скоро за тобой приеду, – умоляюще прошу дочку.

– Мама!

– Боже! Да уносите вы ее уже. Что за драму устроили?! Сначала сами начудят, а потом слезы льют. Подписываем здесь, мамочка.

Грубо. Без тени сожаления в голосе сует мне под нос планшет с бумагами женщина. Я беру ручку, перед глазами от слез – размытое пятно.

– Что здесь? – суровый голос Аркадия нагнетает обстановку еще сильнее.

– Стандартное заявление о том, что с матерью была проведена беседа и ей доходчиво объяснили почему мы забираем ребенка.

– Мама! – взвизгивает Кира. – Мамочка!

Сердце екает. И я, бросив ручку на пол, отнимаю у полицейского дочку.

– Женщина! – возмущается «орган» опеки и попечительства.

– Я хочу поговорить с Игнатом, – глотая слезы, стараюсь говорить разборчиво.

– Но он не хочет! – Кристина преграждает путь.

– Отойди с дороги. Это тебе не касается. Иначе пожалеешь, – рычу.

Кира облепляет меня ручками и ножками. Прижимается так, что не отлепишь.

– Я никуда без тебя не поеду, – хнычет мне в ухо.

– Конечно, не поедешь, родная. Только вместе. Только вдвоем, – ласково шепчу дочке, приглаживаю ее рыжие кудри.

Но Кристина не двигается. На помощь приходит Аркадий.

– Кристина, не вмешивайся. Зачем тебе это? Дай людям решить все самим, – он теснит девушку.

– Давайте уже что-то решать. Иначе эти пляски с бубнами затянутся не на один час, – раздраженно подталкивает меня в спину женщина, выхожу в коридор.

Через пять минут мы уже стоим на улице.

Игнат, оперевшись на черный внедорожник, стоит в расслабленной позе.

Ноги расставлены на ширину плеч. Руки скрещены на груди. Он наблюдает за нашим приближением с легкой пренебрежительной ухмылкой на губах.

– Игнат Григорьевич. Ну, без вас никак, – сетует «орган» опеки и попечительства.

– Я ей говорила, Игнат, что ты не хочешь ее видеть, – впереди планеты всей высовывается Кристина и оказывается возле Игната за несколько секунд до того, как мы подходим. Вертится возле него, ластится, как кошка к любимому хозяину. Смотреть на это до ужаса противно.

Отмахнувшись от девушки, как от надоедливой мухи, Игнат, оттолкнувшись от машины, делает шаг в мою сторону.

– Что опять? – голос у мужа усталый, без ярких эмоций.

– Я поеду с тобой. Киру одну не отпущу, – заявляю твердо.

У мужа на лице при моем заявлении не дергается ни один мускул.

– Нет.

– Мама. Я не хочу без тебя, – услышав ответ Игната, хнычет Кира.

– Зачем ты это делаешь, Игнат? – не сдерживая эмоций, накидываюсь на Игната.

Муж делает еще шаг ко мне и становится так близко, что я чувствую жар его тела.

– Это все сделала ты, Ксюша. Это ты разрушила нашу семью, – дышит злобой вперемешку с ментолом.

У меня пересыхает в горле. Чувства несправедливости иссушающей бурей врываются в мою душу. Рвутся наружу. Я чувствую необходимость высказаться, но нетерпимость в глазах мужа обрывает поток слов на корню.

– Без меня Кира никуда не поедет.

– Зачем ты все усложняешь? – закатывает глаза и в следующее мгновение, он, как фокусник, быстрым и ловким движением рук забирает у меня Киру, я даже осознать ничего не успела, как дочка оказалась прижата к нему.

– Мама! – заплакала тут же Кира.

– Сладкая, ну, что ты расплакалась, как маленькая капризулька. У меня для тебя есть огромный сюрприз. Хочешь? – подкупающе ласково предлагает муж дочке.

Сукин сын! Так нечестно! – закипает в груди возмущение.

Любопытство ребенка берет вверх. Она почти сразу же затихает. Смотрит на Игната недоверчиво, но и вместе с тем с интересом.

– А что там? – наморщив лобик, спрашивает.

– Иди и посмотри. Это же сюрприз, – улыбается муж только губами, в его глазах по-прежнему холод.

– Пап, а ты любишь меня? – вопросы ребенка детские, прямолинейные и такие неудобные в данный момент для взрослого мужчины, который всеми возможными способами мне пытается доказать, что Кира не его дочь.

– Конечно, люблю, – отвечает муж, и вздох разочарования слышится изо рта Кристины.

Округлив глаза, оглядываюсь на девушку, потом перевожу взгляд на мужа.

– Значит, девочку вы заберете? – взлетают брови представителя органов опеки и попечительства вверх, а лоб бороздят морщинки.

– Да, девочку я заберу, – утвердительно кивает муж, одновременно с ответом он открывает дверь внедорожника и сажает Киру на сиденье.

Я краем глаза замечаю огромную, упакованную в разноцветную бумагу коробку. На душе заскреблись кошки.

– Вот и отлично. И это лучший вариант. Ксения Михайловна – это я к вам обращаюсь. Пожалуйста, не травмируйте ребенка. Лучше бы по-хорошему договориться с мужем, чем прибегать к крайним мерам. Но вам все равно придется подписать бумаги. Вызов был. Жалоба была. Я обязана буду по