– Хотя, я согласен, пришлось нам, конечно, в канун Нового года и с трудностями столкнуться, но у кого, скажите, трудностей в бизнесе не бывает?

Аленка прыснула аккуратным шепотком себе в ладошку, взглянула искоса в Женино внимательно-улыбчивое лицо, но была тут же приведена в чувство Жениным же локотком, остро и коротко проехавшимся ей по боку, – тихо, мол, веди себя прилично… Петр Алексеевич тоже взглянул на Аленку коротко и ласково-настороженно, будто учуял чего. И, вы держав небольшую паузу, проговорил тихо и сердечно, возложив широкую ладонь на грудь:

– Да, я понимаю, конечно, уважаемые коллеги, что сильно подвел вас с зарплатой к Новому году… Но поверьте мне – это обстоятельство я и сам пережил очень тяжело… Может, тяжелее даже, чем вы думаете! Но я уверен, что вы поймете меня правильно и… и… В общем, с наступающим вас, друзья! Будем надеяться, что в Новом году мы совместно преодолеем все наши трудности! С праздником, друзья!

– Ага, наши трудности… – наклонившись к Жениному уху, громко прошептала Аленка, пока весь коллектив вызванивал бокалами с напитками, дружно чокаясь. – А вот девчонки из маркетинга говорили, что он с семьей на Новый год в Таиланд собрался лететь… На наши зарплатные деньги, что ли?

– Да ладно тебе, пусть летит на здоровье! – весело проговорила Женя, с удовольствием ощущая на языке вкус мартини, разбавленного апельсиновым соком. – Не порти мне настроение, Аленка! Все равно ничего уже с этими зарплатными трудностями не поделаешь, так что расслабься и получи удовольствие, как говорится. Положи-ка мне лучше на тарелку вон тот бутербродец с красной икрой… А лучше парочку…

– Жень… А Юрий Григорич-то и впрямь в твою сторону не смотрит даже! – вдруг сделала открытие Аленка, распахнув на Женю удивленные глаза. – Смотри, смотри, как он Таню Углову обхаживает… Ни фига себе! Уже и обниматься к ней полез! Главное, нахально так! Вот это да! Вот вам и Карандышев, маленький человек! Да тот Карандышев с ним и рядом не стоял вовсе…

Поразительно просто, что за преображение на человека накатило!

– Ну, так я вчера еще вам с Олей говорила, а вы мне не поверили! Говорю же – меняются люди! – с удовольствием впилась Женя зубами в бутерброд. – Сегодня он Карандышев, а завтра, глядишь, нормальным человеком стал…

Юрий Григорьевич Караваев поразил на этой вечеринке не только Аленку. Поразил он своим поведением и всех остальных коллег, на ней присутствующих. Никто не ожидал от него, от тихого интеллигентного Юрия Григорьевича Караваева, начальника отдела поставок, такого буйного новогоднего веселья и такого неожиданного и откровенного флирта с маленькой и ничем, в общем, не примечательной женщиной – экспедиторшей Таней Угловой. Была Таня из тех как раз женщин, что сами себя стесняются. То есть расплывшаяся была мягким телом во все стороны, на свое женское обличье давно рукой махнувшая и как следствие на мужское внимание к себе особо и не претендующая. А когда к ней обращались, то улыбалась так, будто просила не бить пока. А еще носила она вечную шапочку, натянутую на лоб, и куделечки пергидрольные, из-под нее редко торчащие. А еще прибавить к этому плечи, меж собой сведенные, да локотки, прижатые к полным бокам… У Жени всегда руки сами так и тянулись, чтоб подойти сзади да плечи ей расправить. Зря тянулись, видно. Тут ее руки вовсе бы и не пригодились.

Тут вон оно – его величество мужское внимание как свою роковую роль сыграло! И не чье-нибудь, а именно Юрия Григорьевича Караваева внимание…

Выплясывал Юра на пару с Таней так, будто завтра должен был наступить конец света. Будто завтра уже не жить. С отчаянием фигурировал всем своим худым неказистым телом, демонстрируя его неуемное веселье, а заодно и отношение свое особенное к Тане демонстрировал, отчего она расцветала прямо на глазах удивленных коллег. И Женя тоже не могла отвести от них взгляда, откровенно развлекаясь зрелищем. Нет, вовсе не смешным. Чего тут было смешного-то? Она даже в некотором роде созидателем этого зрелища себя чувствовала, режиссером почти…

– Вот и смотри теперь, как твой кавалер с другими бабами развлекается! – хохотнула в ухо сбежавшая со своего начальственного места и присевшая рядышком с ней Оля. – Раньше он вот так на тебя смотрел, а теперь давай – ты на него…

– Он не так смотрел, Оль! – весело крикнула ей в ухо Женя. – Совсем не так!

– А чему ты радуешься-то, глупая? Упустила мужика! Может, он последним раком на твоем безрыбье был? Особенно в нашем бабском в основном коллективе… Даже и не взглянул сегодня ни разу в твою сторону! Будто отрезало… Надо же, как бывает!

– Ну да. Отрезало, – довольно покивала Женя. – Точно. Отрезало. Как говорится, не было бы счастья…

– Это ты о чем, Жень?

– Об обретенной радости свободы и независимости, вот о чем!

– С ума сошла баба… О какой такой свободе ты вдруг толкуешь? От Юрика, что ли? Подумаешь, нашла чему радоваться… Иль ты клюкнула уже порядочно? Вон как глаза у тебя заблестели…

– Ага! Пойдем танцевать, Оль! Слышишь, музыка какая веселая? Я эту мелодию хорошо знаю! Слышишь? – И Женя запела озорно, следуя ритму песенки и увлекая Олю в круг танцующих: – «Девчонки, ями-ями, следите за краями… Девчонки, кто-то сзади подумал, что мы кошки!»

И все-таки с новогодней вечеринки она решила уйти пораньше. Провожать-то теперь некому! Свобода свободой, а с прелестями одиночества тоже приходится считаться… Заскочила к себе в кабинет, оделась быстро и помчалась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Но видно, не судьба ей была улизнуть с вечеринки пораньше. Между третьим и вторым этажом умудрилась-таки угодить в пьяные руки начальника, того самого, Петра Алексеевича, любителя коллективной борьбы с материальными трудностями. И конечно же пришлось выслушивать его особое мнение по поводу на вечеринке случившегося:

– Что, Ковалева, довыпендривалась, да?

– Это вы о чем, Петр Алексеевич? – подняла бровки Женя, строя из себя наивную дурочку.

– Да все о том же! Зря ты так с Юриком-то, ох зря… Видишь, что получилось? Перегнула палку, выходит…

– Ага, перегнула. Что ж теперь сделаешь, – вежливо согласилась Женя. Не объясняться же перед ним по полной программе, в самом деле…

– У тебя еще кто-то есть на примете, что ли? А, Ковалева? Ты это, давай… Мужиками-то не разбрасывайся! Лучше замуж выходи! Терпеть не могу незамужних баб!

– Знаю, Петр Алексеевич. Слышала. Вы мне говорили уже об этой вашей принципиальной кадровой установке, когда на работу принимали. Я учту ее на будущее. Так я пойду, Петр Алексеевич?

– Погоди… А может, тебе помощь оказать в этом вопросе? – доверчиво поднеся к ней свое красное от выпитого лицо и дохнув запахом хорошего табака и непрожаренного бифштекса, спросил начальник. – А то у меня есть на примете мужичок один… Ничего себе такой. Пьет, правда, порядочно. Подкатить тебе его?

– Нет, спасибо. Я уж сама как-нибудь…

– Ну, сама так сама. Давай, Ковалева, действуй!