Странно, но мысль о том, что я никогда не вернусь в Москву, не вызвала у меня сегодня холодной дрожи… Все-таки верно говорят — человек привыкает ко всему.

Мы разместились на краю обширного и пока пустого стола и улыбчивые лакеи быстро подали горячий завтрак — запеканку из крупы, сладкую патоку к ней, булочки и мой любимый «недошоколад».

С Эйкобом и правда приятно было поболтать.

Для мэрра он был начитан и остроумен, даже за короткими бытовыми репликами чувствовался широкий кругозор, ну а возможность пошутить на тему «нашествия невест» выглядело и вовсе бесценным. И только после того как мы перешли к обсуждению погоды — дней через пять наступала пора гроз, о чем я, понятное дело, должна была знать и так, но не знала — я решилась задать свои вопросы.

— Недавно встретила Тиллу в городе…

Замер и настороженно на меня посмотрел.

— Не думал, что она останется в нашем округе…

— Почему?

— Здесь у нее вряд ли получится найти хорошую работу, — он пожал плечами.

— Потому как ни я, ни вы не дали рекомендации?

— Вряд ли это было уместно…

— Почему же? — я была настойчива. — Эйкоб, поймите…Весь этот ореол таинственности, что вы напустили вокруг ситуации, мне только вредит. То Тилла бросается с обвинениями, а я даже не понимаю, в чем причина… То звучат странные намеки — и мне не ясно, что из них правда. Я уж не говорю о том, что в замке сменилось за последний год несколько домоправительниц — и об их судьбе мне ничего не известно. Невольно начинаешь думать, что их и правда… сожрали.

Последнее я произнесла с улыбкой, и все равно мэрр Корни возмущенно запыхтел.

— Эйкоб… — я протянула ладонь и дотронулась до его рукава. — Если у вас нет прямого приказа молчать…

— Нет, — произнес нехотя. — Я лишь не хотел, чтобы вы касались…

— Не самых приличных или приятных…вещей?

— Да, — он выглядел смущенным.

— Мой возраст, воспитание и пол не делает меня наивной, — я легко улыбнулась. — Думаю вы можете себе позволить обсуждать в моем присутствии подобные вещи — я не сочту вас… вульгарным или неприятным.

— Тилла была на особом счету в доме… — чуть напряженно сказал мэрр. И добавил вдруг быстро. — Как и некоторые служанки до того…

Это он что? Успокаивал меня таким образом, что Тилла для вэй-гана была таким же проходящим вариантом как и все остальные?

Бред.

Хотя да, успокоил…Все-таки я идиотка.

— Но она вдруг решила что это… определенное положение дает ей право высказывать свое мнение или действовать за спиной меня и вэй-гана. В том числе по части того, что связано с домоправительницами…

— Вы сказали… во множественном числе?

— Да. Но дело в том, что ее мало кто слушал, несмотря на довольно наглые слова в их адрес и некрасивые слухи. А в вашем случае… прислушались, но с прямо противоположным эффектом. И тогда эта глупая девица придумала, что вы — воровка, нарушающая правила, и подкинула вам в комнату какие-то ценности из закрытого крыла. И явилась с этими сведениями к вэй-гану. Не учтя двух вещей…что голы в вашем случае не были молчаливы. И что ей… не поверят.

Я поражено молчала. А потом все-таки выдавила из себя, стараясь справиться с сумятицей в мыслях.

— Но…зачем?

— Глупая девка вбила себе в голову, что она сможет управлять замком, пользуясь некоторыми преимуществами.

— Так получается в случае с другими домоправительницами… ей поверили?

— Там до такого не доходило, — мэрр поморщился. — Достаточным было то, что они сами рьяно принимались за благоустройство замка, что замок… не любил. И лезли со своими расспросами, а то и советами ни к месту…Одну выгнали за то, что отправилась в левое крыло, две других ушли сами после разъяснительной беседы вэй-гана… Ну или может ему достаточно было просто появиться.

— Но погодите, — я снова была обескуражена. — Ведь я в общем-то делала… то же самое?

— Вот именно, — слегка непонятно пробормотал Эйкоб, а потом поднялся. — Мне уже пора ехать. Надеюсь мы… не будем возвращаться к этим вопросам.

— Да, конечно…

Мужчина вышел, а я налила себе еще немного уже остывшего напитка из чайника.

С Тиллой все было более менее ясно — пока вэй-гана не заботили ее интриги, она и оставалась на месте. Удобно… С голами тоже — наши хорошие отношения оказались вовсе не плодом моего воображения.

Но сам Себастиан? Ведь с его точки зрения я также…вмешивалась в сложившуюся здесь жизнь. И получается вэй-ган — или замок — это принял?

С чего бы?

Я чувствовала нарастающее недоумение и потребность хотя бы с помощью книг разобраться, что за жизнь вдохнули много веков назад в каменные стены. Последние дни их мрачность будто снова сделалась менее заметна — во всяком случае я не ощущала такого давления, как в первые дни приезда невест — быть может это что-то тоже значило?

Но вместо того, чтобы искать соответствующую информацию, когда я все-таки добралась в библиотеку в тот суетной день, я направилась к шкафу, посвященному местному обществу и этикету.

И действительно нашла там нужные схемы.

Черт, такие же запутанные, как выкройки «Бурда» из моего детства…

— Дорогу осилит идущий… — подбодрила себя и принялась за изучение этого пособия…для тех попаданок, кто ни разу не занимался фитнесом. И спустя какое-то время я нашла таки «риерол» — тот самый первый «ручеек» — показавшийся мне самым невинным из этих жутких развлечений под названием «танцы» и, ежесекундно заглядывая в книгу, попыталась воспроизвести то, что я видела на схемах и в описаниях. Ну и вживую.

Получалось однозначно нелепо.

И так неуклюже, что в какой-то момент я наткнулась на узорный торшер, зацепилась подолом, неловко взмахнула руками и…

Мое падение остановила метнувшаяся тень.

Я замерла.

Оказавшись прижатой к широкой мужской груди.

— И чем вы здесь… занимаетесь?

Вот что мне ответить?

Может, вообще не отвечать? Погладить по серой шерстке… или против шерстки…

Вздохнула, и осторожно… хм, выползла из мохнатых объятий. И сделала несколько шажочков назад. А потом посмотрела на весьма озадаченного вэй-гана.

Прям специалистом стала по выражению его морды.

— Ну я… танцую, — сказала, отводя взгляд.

— Танцуете?

— Танцую, — прозвучало уверенней. — На приеме не довелось ведь…

Ох, ну что я несу!

— А почему вы танцуете… вот так?

— Как? — я понимала, что действую внаглую, но что мне оставалось? Интересно, хватит ли у него цинизма сообщить, что танцую я отвратительно? Или подозрительности — понять, что я не могу быть выпускницей столичной школы?