– Ну и продувная же ты бестия, давненько я такого уже не видел, – отдавая приятелю должное, говорит граф Аристид.

Эрнстль с несколько виноватым видом прячет свою морковку в ширинку, в то время как Пеперль совершенно без всякого стеснения вытирает салфеткой оставшиеся на пизде капли спермы.

– Он меня замечательно выеб, – высказывается в защиту партнёра Пеперль.

А между тем оркестр снова начинает играть. В очередном куплете речь идёт о том, что-де была у хозяйки племянница, которая онанировала только при свете и при этом вошла в такой раж, что столкнула на пол синий стеклянный подсвечник…

Гости весело подтягивали.

– А я тоже знаю много красивых стихов про хозяйку постоялого двора, – вдруг с гордостью объявляет Пеперль. Эрнстль настоятельно просит её исполнить хоть некоторые из них, в то время как граф Аристид водружает Мали на стол и, перемежая своё увлекательное занятие глотком шампанского, всё снова и снова внюхивается в её безволосую пиздёнку, что доставляет девчонке подлинное счастье. Пеперль набирает побольше воздуху и начинает петь куплет про индуса, который тоже служил у хозяйки постоялого двора. Этот индус отличался тем, что ёб только самых маленьких детей…

– У него, похоже, был хороший вкус, – с похвалой отзывается господин за соседним столиком.

Пеперль бросает в его сторону полный строгой укоризны взгляд и не позволяет сбить себя с избранного пути. Она с вдохновенной непосредственностью допевает до конца историю про индуса, который-де, следуя строгим обычаям, даже в самый разгар удовольствия никогда не снимал с головы тюрбан…

– Браво, Пеперль, великолепно! – раздаются одобрительные голоса. – Спой ещё что-нибудь, давай!

Пеперль не заставляет долго себя упрашивать и тут же исполняет сюжет о том, как у хозяйки постоялого двора была лодочка, в которой она плавала по реке. Лёжа на спине, она одной рукой ублажала щёлку, а другой – ловила комаров…

Господа с соседних столиков давно уже подошли к компании Пеперль и тесной толпой сгрудились вокруг. Там девчонка уже двумя руками одновременно с увлечением играет своей пиздёнкой. Пеперль добродушно подставляет маленькую, но крепкую жопку с розовой дырочкой, намекая на то, что её можно было бы обслужить и там, и мужчинам вовсе не требуется повторное приглашение. Между тем Мали тоже не сидит без дела. Её узенькая ладошка роется в ширинке графа Аристида, и, в конце концов, Мали тоже добивается успеха, обнаружив там кое-что. Однако сколь бы скромными ни были запросы у такого ребёнка как она, обнаруженного для неё всё-таки слишком мало. Она с разочарованием взирает на крошечную сморщенную макаронину и беспомощно оглядывается по сторонам, не найдётся ли кого, кто помог бы ей утолить сексуальную жажду, вставив хоть что-то приличное в горящую пизду. Тогда один из мужчин проявляет жалость к обойдённой вниманием девочке и даёт ей в руку красивый тугой ствол. Вот так штуковина! Мали приходит в восторг. Она слегка сжимает хуй, затем наклоняется и начинает кончиком языка обрабатывать конвульсивно подрагивающий поршень. Теперь её больше не интересует происходящее вокруг, во рту у неё замечательный ствол, и она надеется, что тот со временем нанесёт визит и в её расселину удовольствий. Господа как раз дебатируют на тему того, в каком возрасте лучше всего выёбывать девочек, и большинство высказывается в пользу того, что девчушке, которую ты ебёшь, должно быть не больше десяти лет.

– Хочу заметить, что войти в пиздёнку при этом не так-то просто, – компетентно поясняет один из собеседников, к которому они обращаются Робби, – она в эти годы ещё слишком узка. Но пробовали ли вы, глубокоуважаемые братцы-гурманы, хоть раз отъебать такую десятилетнюю потаскушку в жопу? Срака в этом случае сперва расходится как резиновая, а потом сжимается вокруг ствола железным кольцом. Это такое блаженство, что пение ангелов в раю можно услышать. Естественно, сами потаскушки при этом самую малость плачут, но для меня нет удовольствия утончённее, чем вогнать жезл в жопу такой вот шалунье и наблюдать, как по щекам у неё от боли ручьём текут слёзы. Чем сильнее боль, которую испытывает малышка, тем сильнее стискивает она полужопия, и, следовательно, ощущение при движении ствола обостряется. Потому что подобное сжатие действует на головку как настоящий массаж. Да что там говорить, стоит мне только подумать об этом, как мой святой Иероним тут же встаёт по стойке смирно!

– Скажи мне, пожалуйста, – спрашивает граф Аристид, – а свою жёнушку ты тоже ебёшь в жопку?

Робби искренне возмущён подобным предположением:

– Как тебе только такое могло придти в голову! Такого рода вещи совершаются вне дома, супружеское ложе должно оставаться чистым. Я из своей жены не делаю бляди!

– Ты слышал такое, – шепчет один мужчина другому на заднем плане, – он из своей жены не делает бляди.

– Ну, тогда он дождётся, пока кто-нибудь другой сделает её блядью, – так же очень тихо отвечает ему тот, к кому он обратился.

– Да ему, впрочем, особо и ждать-то не надо, она уже блядь, да ещё какая. Она ведь со всем полком своего супруга ебётся, начиная от конюха и кончая капитаном.

Граф Аристид настолько глубоко погрузился в свои наблюдения и в беседу о ебле с детьми, что совершенно не заметил, как Мали тихонько выскользнула из-за стола и удалилась в обществе обладателя красивого ствола, который она только что лизала. В уповании на шикарную еблю и, разумеется, в ожидании соответствующего за это вознаграждения Мали следует через зал за стройным господином с короткими усиками. По пути она с интересом разглядывает остальных гостей, которые в большинстве своём заняты миловидными женщинами в полупрозрачных одеждах. В распоряжении каждого столика находится по даме. Львиная доля их ещё одета, хотя эти газовые накидки можно лишь с известной долей условности назвать платьями. Так, к примеру, у одной дамы грудь ещё задрапирована, тогда как другая приспустила верхнюю деталь туалета и подставила дерзко торчащий кверху пурпурный сосок сидящему рядом молодому человеку, который нежно его ласкает. В другом месте симпатичная толстушка в сиреневом, как епископская сутана, наряде высоко подобрала подол и таким широким циркулем раздвинула налитые, белые ляжки, что отчётливо видна тёмно-красная пизда, обрамлённая чёрными кудрям. Четверо господ за этим столиком с жадным вожделением наблюдают за тем, как указанная дама горячо и сладко ублажает сама себя, и время от времени то один из них, то другой в качестве смазки выливает ей на секель немного шампанского. Мали это зрелище увлекает, и она останавливается, чтобы посмотреть, чем же завершится происходящее. Однако её спутник, который, похоже, не в силах больше терпеть, поспешно утаскивает её за руку и исчезает с ней за красными бархатными портьерами, отделяющими от зала боковой кабинет.

В кабинете нет ничего, кроме громадного, обтянутого красной камчатой тканью дивана да ещё биде. Это биде производит исключительно сильное впечатление на Мали, которая принимает его за особенно изысканный комнатный унитаз. Сейчас она внимательно смотрит на своего спутника, и то, что она читает в его глазах, воспринимается ею с удовлетворением. Она точно знает, что этот красивый молодой человек будет её ебать. При мысли об этом её пиздёнка тотчас же начинает зудеть и чесаться. Мали без околичностей бросается навзничь на диван и приглашающим жестом раздвигает стройные детские ляжки.