В XIV–XV веках владимирские, а затем и московские митрополиты повадились ездить в Новгород для проведения «выездных судебных сессий по церковным, гражданским и уголовным делам», а, говоря языком летописей, «давать суд».

Разумеется, митрополитов меньше всего беспокоило состояние судопроизводства в Республике, их обуревало желание обобрать до нитки свою новгородскую паству, а заодно показать свою власть. Этот вопрос постоянно был камнем преткновения между новгородскими владыками и митрополитами. Так, с 70-х годов XV века и до 1393 г. Новгород не признавал митрополичьего суда, но позже был вынужден уступить — за митрополитом стояли московские полки. Замечу, что никаких принципиальных религиозных расхождений между владыками и митрополитами не было, новгородцы лишь хотели умерить аппетиты последних.

В 1353 г. владыка Моисей послал жалобу на митрополита к патриарху в Константинополь. Тот с сочувствием отнесся к новгородским обидам, но не изменил ситуацию.

Главной причиной гибели Новгородской республики стала жадность ее бояр и купцов. При их огромных средствах без проблем можно было собрать необходимую сумму и отправить ее вместе с владыкой в Константинополь. Обратно владыка вернулся бы уже в сане митрополита, и впредь новгородская церковь была бы напрямую подчинена патриарху. Кстати, нечто подобное сделали эстонские власти в 90-х годах XX века, переподчинив православные приходы Эстонии с московского на константинопольского патриарха.

Первоначально отношения с князьями Рюриковичами определялись какой-то грамотой Ярослава Мудрого, данной новгородцам. Но сама эта грамота до нас не дошла, и что в ней написано — можно только гадать. Но с 1265 г. новгородцы, приглашая к себе князя, каждый раз заключают с ними индивидуальный договор.

А зачем новгородцам вообще был нужен князь? Ведь у них административными делами ведал посадник, церковными — владыка, а военными — тысяцкий. Но в Новгороде не было сильной военной организации, и права тысяцкого имели ограничения. Князь же требовался в основном как полководец для защиты от внешнего врага. Он должен был иметь талант и опыт в военных делах. Авторитет тысяцкого в войсках был несоизмеримо ниже княжеского. Да и вообще на Руси князь был символом войска, его знаменем. Часто бывало, что воины русских княжеств отказывались идти в бой без князя. Поэтому на поле брани при отсутствии взрослых князей выводили 8–12-летних князей Рюриковичей, которые отдавали приказы, нашептанные воеводами. А князь Святослав Игоревич в X веке первый раз участвовал в битве в возрасте… трех лет. Ребенка посадили на лошадь, и он первым бросил копье, тем самым дав сигнал к началу сражения. Копье, понятно, было легким дротиком и упало у ног лошади. Тем не менее, русские полки смело пошли в бой.

Немалую роль играла и дружина князя, состоявшая из профессионалов высокого класса. Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что новгородцы нанимали себе «кондотьера» с дружиной.

В некоторых случаях князья вместе с новгородскими представителями участвовали в переговорах с иностранными государствами. При этом решающее слово всегда оставалось за новгородцами. Характерный случай произошел в 1292 г., когда в Новгород прибыли немецкие послы по поводу разграбления немецкого двора. Переговоры шли одновременно и с великокняжескими боярами на Городище, и в самом Новгороде с новгородцами: тысяцким и двумя боярами. Новгородцы подкрепляли свои доводы прежним договором с немцами, заключенным от лица великого князя и Великого Новгорода. Но когда великий князь согласился признать законность требуемой немцами компенсации за убытки, понесенные немецкими купцами, новгородцы отказались платить, и великий князь ничего не мог поделать. Шесть раз великий князь посылал к новгородцам дать ему ответ, наконец, лично просил их, но все было напрасно. Князь прекрасно сознавал свое бесправие в этом вопросе и лишь оправдывался перед немецкими купцами. «Воздайте им тем, что они вам наделали», — это все, что могли посоветовать великокняжеские бояре послам.

Большинство же договоров с иностранными государствами Господин Великий Новгород заключал только от своего имени и не привлекал к переговорам князей.

Вступление князя в должность ознаменовывалось присягой Господину Великому Новгороду, которую князь подтверждал, целуя крест. В свою очередь, представители городской власти также целовали крест князю. Князь в любой момент мог отказаться от должности. Для этого он должен был созвать вече и публично сложить с себя крестное целование Новгороду. Другой вопрос, что князья часто просто бежали с Городища без всякого предупреждения. В свою очередь, и вече могло в любой момент прогнать князя.

Из договоров, сохранившихся до нашего времени, видно, что князь был поставлен, насколько возможно, вне связей с жизнью Новгорода. Земли считались достоянием святой Софии и Великого Новгорода. Князь не имел права покупать или принимать в дар в Новгородской земле имений, не мог брать закладников и, следовательно, совершать сделок. Правила эти касались и родни князя, и его дружинников. Князю позволялось торговать в Новгороде, но только через посредничество коренных новгородцев, и, следовательно, это дозволение ограничивалось правом пускать капитал в оборот.

Без участи избранного вечем посадника князь не имел права назначать правителей в землях, подчиненных Великому Новгороду, отдавать в кормление принадлежащую Новгороду землю, давать кому бы то ни было грамоты, нарушать изданные прежде грамоты. Князь не имел права вершить суд без участия посадника, лишать волостей, раздавать их в собственность, наказывать без суда, и вообще без воли веча и без участия посадника делать какие бы то ни было распоряжения. Все это распространялось также и на его дружинников.

Важный момент — князь и его дружина не могли жить в Новгороде. Для этого имелась специальная крепость вне городских стен, именуемая Городищем. Комментарии тут, я думаю, излишни.

Лишенный права на недвижимые имения, князь имел указанные Новгородом ряд других доходов. В их число входили судные пошлины, которыми князь делился с посадниками. Пошлины эти выплачивались на суде виновной стороной. Для сбора судных пошлин ежегодно (обычно в Петров день) по волостям рассылались проезжии судьи. Князю также давались доходы с некоторых мест Новгородской земли, и для этого он мог посылать туда для сбора своих тиунов. Но размер этих доходов определялся заранее. Краями, определенными для княжеских доходов, были половина Волока Ламского и часть в Торжке. Хотя Великий Новгород мог назначить и другие места для сбора княжеских доходов. К примеру, литовским князьям, приглашенным в Новгород, давались другие волости в кормление.

Великий Новгород предоставлял своим князьям право охоты в определенных местах и в определенное время. К примеру, в Русу князья могли ездить только на третью зиму, а в Ладогу для звероловства — только на третье лето. Князьям давали в пользование «рыболовли», также в определенном месте и в определенное время, и право медоварения, с такими же ограничениями: «а в Ладогу тобе слати осетрника и медовары; а ездить тобе, княже, в Ладогу на третье лето».