Он подготовился ко сну, расстелил матрас и лег на спину. Маккендрик сел, вытряхнул на трясущуюся ладонь мелкие беленькие таблетки и проглотил их, запив водой. Беннетт почувствовал неловкость. Наблюдать за тем, как кто-то пьет лекарства, походит на вторжение в чужие владения. Однажды в больнице Беннетт случайно увидел, как Элле делали укол. Он немедленно ретировался, словно лекарство могло не подействовать, если за ритуалом будет наблюдать кто-то со стороны.

Как ни странно, спал Беннетт в эту ночь хорошо. Спустя семь часов он проснулся бодрым и свежим. Купол был залит водянистым светом Заутрени и благоухал запахом кофе.

Маккендрик стоял на коленях возле микроволновки.

— Завтрак будет готов через десять минут. Беннетт сел н потянулся, оглядываясь вокруг:

— Где Тен?

Маккендрик вместо ответа показал на прозрачную стену купола. Метрах в пятидесяти, на склоне холма, виднелась маленькая фигурка Тен Ли, залитая светом восходящего газового гиганта.

Беннетту вдруг стало не по себе. Он оглянулся и увидел возле матраса Тен Ли ее ружье.

— А это не опасно, что она там одна?

Не дожидаясь ответа, он схватил свое ружье, сунул ноги в ботинки и выскочил из купола. Воздух был теплый, но поразительно свежий. Все вокруг наполнял аромат, похожий на сосновый, только более острый. Беннетт пробежался по пурпурной траве и взобрался на вершину холма, на котором стояла Тен Ли. Вид отсюда был живописный: над долиной, простиравшейся до самого горизонта, стелился легкий туман, и вся она мерцала в мягком свете Заутрени.

— Тен!

Она обернулась, глядя на оружие в его руках.

— Я подумал: зря ты пришла сюда без него. Беннетт протянул ей ружье, но она проигнорировала его жест й только глубоко вздохнула, оглядывая окрестности и давая понять без слов, что его страхи излишни.

— Прекрасное утро, — улыбнулся Беннетт. Тен Ли оставила его реплику без внимания.

— Ты подумал о диске с голограммой, Джошуа? Вопрос удивил его. Беннетт хотел разобраться в себе и отложить решение этого вопроса до отлета.

— Нет. Я понимаю, что я должен был…

— В таком случае подумай, — заявила Тен Ли, повернувшись к нему и глядя ему прямо в глаза.

Она разжала кулачок, и он увидел у нее на ладони маленький серебристый диск из модуля.

Беннетт смотрел на него несколько долгих минут.

— Перестань цепляться за прошлое, Джошуа. Не беги от реальности. Только так мы можем освободиться и открыть свое сердце чему-то новому.

Ты не знаешь, что значит терять…

— Когда мне было восемнадцать, я потеряла любимого человека, Джошуа. Он погиб во время войны за независимость. Так что я знаю, что значит терять.

— Ты поэтому обратилась к религии? Чтобы как-то пережить эту потерю?

— Нет, конечно. Я всегда верила, что у каждого свой путь. Но моя вера помогла мне, когда он погиб.

— И с тех пор у тебя никого не было?

— Возлюбленного? Нет. Несколько случайных встреч… — Она улыбнулась Беннетту, — Но сейчас мне это не нужно. Мне вообще ничего не нужно, кроме покоя, который дарит медитация. У меня такое чувство, что на этой планете медитация поможет мне приблизиться к постижению сущего.

Беннетт не сводил с нее глаз. Она по-прежнему протягивала к нему ладошку с серебристым диском. Он подумал об Элле, потом о Джулии — и о других женщинах, которых он любил за эти годы.

— Хотел бы я тоже обходиться без людей, Тен. Они причиняют мне только боль.

Тен Ли покачала головой:

— Возможно, ты слишком многого хочешь от людей, Джошуа. Ты ищешь в них то, чего в них нет, и не видишь того, что в них есть. Научись принимать их такими, какие они есть, и не требуй, чтобы они были такими, как тебе хочется. — Она пристально посмотрела на него. — А теперь возьми диск и забрось его куда подальше.

Беннетт почувствовал, что если он промедлит хоть пару секунд, то не сможет выполнить ее приказание, — а потом возненавидит себя за это.

Он схватил диск; размахнулся и запустил его вверх. Тот, крутясь, отдал пологую дугу, сверкнув в воздухе пару раз, а затем упал где-то в долине.

Беннетт подумал об Элле, и его кольнуло чувство вины, хоть он и понимал, что это чувство совершенно иррационально.

Скупая на жесты Тен вдруг коснулась его руки, а затем повернулась спиной и пошла по склону холма к куполу.

Позавтракали они на свежем воздухе, сидя на лиловой траве. Выпили кофе с фруктовым хлебом, сложили вещи и поехали дальше. Вездеход вела Тен Ли, а Беннетт сидел рядом с Маккендриком у открытого окна.

Вездеход катил по равнине, и Заутреня тоже не столько всходила, сколько катилась по небу. Когда Беннетт задрал голову и посмотрел сквозь прозрачную крышу вездехода, гигант заполнил собой весь небосклон, вызывая неприятное чувство клаустрофобии. В газовых полосах этого огромного шара полыхали молнии, освещая вспышками равнину перед вездеходом.

До конца этого короткого дня им посчастливилось увидеть и других представителей животного мира планеты. Тен Ли первой заметила в небе стаю. Она подалась вперед, вцепившись обеими руками в руль вездехода, и замерла.

— Смотрите! — сказала она. — Там, впереди!

Сначала они казались черными точками в небе. Но через пару минут на фоне газового гиганта обрисовались силуэты созданий с серповидными крыльями и острыми, как косы, клювами, чем-то похожие на птеранодонов мелового периода. Стая была такой большой, что прошло несколько минут, пока вся она пролетела над вездеходом.

— Можно смело сказать, что фауна здесь достигла высокоразвитых форм, — проговорил Маккендрик. — Интересно, кто находится на вершине цепочки?

Его слова заставили Беннетта серьезно задуматься о возможности разумной жизни на Полутьме. Воздушная съемка так называемого поселения недвусмысленно указывала, что на планете должен быть разум. И если эти разумные существа еще не вымерли, значит, рано или поздно они с ними встретятся… Беннетт усмехнулся про себя. Мысль о встрече с инопланетным разумом, как и мысль о бесконечности вселенной, просто не умещалась в сознании.

До сих пер разумная жизнь была обнаружена лишь на трех из сотен планет, исследованных человечеством. Беннетт видел документальные фильмы об инопланетных расах и прочел пару книг, в которых описывался первый контакт и развитие отношений с неземными цивилизациями.

Одна раса была гуманоидной — фалааны с Арктура V, которые находились на стадии эволюции, сравнимой с человечеством эпохи неолита. После первого невразумительного контакта с этими людьми каменного века было решено, что для будущего фалаанов им лучше избегать общения с технически более развитыми соседями. Планету запретили посещать всем, кроме редких научных экспедиций.

Крейны с Бетельгейзе XVII были древней расой звездолетчиков, которые открыли человечество, когда один из их кораблей приземлился на колонизированной людьми планете Вифания. Внешне они походили на крабов и опережали людей в развитии примерно настолько, насколько люди опередили фалаанов. Именно крейны решили, что ради блага человечества контакт между ними и людьми должен быть сведен до минимума.