Тетка обмякла, завалилась прямо на сумки.

Хлыщ ее отодвинул, сумки обшмонал, пошарил по закуткам, порылся в капитанской каюте. Он сам не знал, что ищет. Но должно же быть у капитана какое-то рыжье – золотишко с затонувшего судна. Или карта. Или…

Искать дальше времени нет. Надо уходить.

Хлыщ взял сумку в одну руку, саму тетку – в другую. И, приобняв за талию, вынес ее на палубу, а потом поволок, что-то приговаривая, будто подвыпившей жене, к машине. Положил на заднее сиденье, туда же бросил ее вещи.

Сел за руль. И газанул. Пока все шло хорошо.

– Ты обещал, что все будет хорошо. Все у вас под контролем! А что получилось?! – Сатур нервно мерил шагами украшенную золотыми фресками полутемную комнату. Здесь всегда царил полумрак, даже в солнечный день. Сатур не любил свет. Сейчас, ночью, тени от огня светильника плясали по углам, словно древние духи.

Микенец Менелай сидел в кресле и спокойно разглядывал висящие на стене мечи в узорчатых ножнах. Он был у Сатура впервые, обычно переговоры с ним вел ныне мертвый Фиест.

– Кто это сделал? – повысил голос Сатур. – Ты хоть соображаешь, что могло произойти? Меня чуть не убили!

Микенец помолчал. Потом тихо сказал:

– Может, убить хотели не тебя, а Фиеста.

– С ума сошел? Кому он нужен?

– Как раз сегодня после пира Фиест хотел с тобой поговорить об очень важных вещах. Кто-то мог бояться этого разговора.

– О чем ты?

Менелай быстро глянул на Сатура, и желтые отблески огня замерцали в его черных глазах.

– Как думаешь, Зеро даст тебе править?

– То есть?

– Ты уверен, что он не отодвинет тебя от трона, как отца? Отдаст реальную власть?

– Так я и стану спрашивать!

– Чтобы не спрашивать, ты должен иметь за собой силу. Зеро поддерживают ваши военные. А тебя кто?

– Они же! Мы ведь вместе.

– А если не вместе? Кто поддержит именно тебя?

– Кто?

– Мы. Нам кажется, что ты будешь отличным правителем. Лучшим!

– Кому это – нам?

– Микенцам. Мы давно хотим теснее дружить с Критом. Вместе торговать. Вместе воевать. Представь – ваши самые быстроходные корабли и наши самые отважные воины. Да мы сможем завоевать весь мир! Крит и Микены станут главными на всех морях. Мы получим новые земли, привезем целые трюмы ценной добычи. Рабов. Ты будешь царем самого богатого государства в истории!

– Но Крит и так… Хорошо. Что для этого нужно?

– Войско. Тебе нужны свои воины, которые слушались бы только тебя.

– Где я их возьму?

– Вот. Как раз об этом Фиест хотел поговорить. Мы пригоним на Крит к Играм наши корабли под видом торговых. А в трюмы спрячем отряды преданных тебе микенцев. Тогда, одержав победу на Играх, ты сможешь тут же ввести их во дворец. Установить свои порядки. Вернуть уважение сильным мужским богам. И никакие Зеро с Клименой тебе не помешают. Они вообще больше не понадобятся.

– Как же…

– Будешь править сам. Без советников. Без Верховной жрицы. Нет, ты можешь назначить какую-нибудь там молодую жрицу, чтоб народ не роптал. А в остальном справишься без них. Если что, мы тебе поможем.

– Но эти ваши корабли, с воинами. Как они сюда придут?

– Скажешь вашему командующему флотом, что заказал камень для постройки храма в честь Игр, и наши корабли должны тебе его доставить. Фиест даже приготовил их список.

– А если люди командующего проверят трюмы?

– Объявим, что в море у гребцов началась заразная болезнь. На корабли нельзя входить. Главное – ты согласен? Или хочешь стать как твой отец – чужой тенью?

– Нет. Как отец, я не хочу! – Сатур даже передернулся, вспомнив зловонное тело в темной комнате.

– Тогда завтра утром дам тебе список.

– Постой. А ты уверен… Что убить хотели не меня?

– Пока не знаю. Ты тоже для них угроза. Против тебя здесь целый заговор!

Сатур приосанился, а Менелай продолжил:

– Мину надо потрясти. Она ведь чаши принесла.

– Ты что! Она ненормальная. Говорит: не мы жизнь давали, не нам отнимать.

– Значит, ее кто-то научил. Может, Яр? Я у нее это выпытаю!

– Нет, пытать не надо. Я еще, может… Царицей ее сделаю.

Менелай усмехнулся и кивнул. Сатур поднялся с кресла:

– Ладно, иди. Пора спать, завтра у меня тренировка.

Оставшись один, он вышел на огромную террасу, висящую над площадью.

В городе было тихо, лишь издалека доносилось нестройное пение из таверн мастеров. Ветерок, долетавший с моря, не приносил облегчения: его дыхание было горячим, как у бегущего быка.

Сатур оглядел уходящий далеко в черноту ночи величественный дворец. Наружные стены, облицованные лунным камнем, излучали в свете звезд молочно-белое сияние: его было видно даже с проплывающих по заливу кораблей.

Уличные светильники с горящим оливковым маслом выхватывали из густой тьмы прекрасные черно-алые колонны, фасады роскошных домов, полукруглый амфитеатр на тысячи зрителей, кусочки чудесных фресок.

Богатый, счастливый мир простирался до самых высоких гор. А впереди, невидимое, вздыхало море, покачивая у причала мощные корабли.

И это все будет его. Только его. Дурачка и сына обжорки.

Так его дразнили в детстве. Мать умерла прямо на пиру, подавившись рыбной костью. Или перепив вина. Разные ходили слухи.

Она любила эти застолья. Как он понял, когда вырос: запивала и заедала неудачный брак с отцом. Минос Третий приводил девок прямо в супружескую постель. А мать, как говорят, была горда и властолюбива. Мечтала править царством. Но не судьба.

Сатур рос нескладным, никому не нужным и злым. Мальчишки во дворце и за сына царя его не считали. Кричали вдогонку:

– Эй, дылда, смотри, как мамаша, не тресни!

Он срывался, догонял обидчиков и жестоко бил. После одной из таких драк его даже хотели отослать на исправление в провинцию. Но тут вступилась Арья. Она первая заметила, что сводный брат незаметно вырос в красавчика и может стать отличным спортсменом. Эти два качества во дворце ценились. так что она взяла его в свою свиту. Пусть занимается спортом, побеждает в состязаниях. И слушает сестру, раз больше ни на что не годен. Одно слово – дурачок.

Все так к этому привыкли, что не заметили главного. Вместе с мускулами вырос и его ум. Когда ты все время соревнуешься с другими – не важно, в чем, – начинаешь многое про них понимать. И про то, как этот мир устроен.