— О чем?

— О том, что акции в Москве — это только прикрытие.

— Это не прикрытие, Кира.

— Тогда что?

— Оплеухи. Три заключительные издевательские оплеухи.

— Понятно. — И он еще больше нахмурился.

Мой заместитель, исповедуя в работе старинный баскетбольный принцип «спереди пожестче, сзади попроще», старался действовать максимально незатейливо и без лишних наворотов, а потому довольно часто добивался успехов. Мои методы он одобрял далеко не всегда, считая, что я вечно все усложняю и порой просто витаю в облаках. Если бы тогда в Южной Америке мы поступили так, как предлагал он, вполне возможно, все сложилось бы удачно: Режиссер нашел бы упокоение на местном кладбище, а наш друг регулярно навещал его могилку с цветами, приобретенными на оперативные средства. Может быть, все было бы именно так, а может — и нет.

— И потом, я не догадался, Кира.

— ???

— Я его просчитал. Прикинь, после такой акции просто необходимо залечь на дно очень и очень надолго.

— Если не навсегда.

— Именно. Вот я и приложил одно место к другому и пришел к выводу, что напоследок этот деятель постарается сработать по максимуму и слупить с заказчиков как можно больше. И потом…

— Что?

— Как тебе сказать, ты же должен помнить данные на этого красавца.

— Ну.

— Заоблачное самомнение, кроме всего прочего. Он всегда считал себя номером один. А тут какая-то перепевка уже исполненного. Мелковато будет.

Все наши заранее отработанные планы полетели к чертовой матери после того, что мы услышали от героя-полковника. Услышали, переспросили и уточнили. Вот тут-то и стало ясно, что настало время разворачиваться на сто восемьдесят градусов. Как гласит старинная армейская поговорка: «Пельмени раскрутить, мясо — в исходное положение». По сравнению с этим три акции в Москве воспринимались в лучшем случае как мелкое паскудство, потому что…

Никольск, городишко на северо-западе Московской области. Ткацкая фабрика, ликеро-водочный, естественно, завод, дышащий на ладан научно-исследовательский институт «Химтехнологии», все, что осталось от когда-то мощного здешнего ВПК. Тридцать две тысячи населения. Если у этих уродов получится задуманное, в живых останется гораздо меньше половины от общего числа, а сам городок превратится в химический вариант Чернобыля, самый настоящий незаживающий гнойник на ближних подступах к столице. Именно для того, чтобы эта гнусная сказка не стала былью, мы с Кирой и спешили к месту грядущих событий. Впрочем, по порядку.

В 2006 году наш клиент трудился в необременительной должности «классной дамы», то есть куратора при учебном подразделении в одном интересном заведении, специализирующемся на подготовке российских военных разведчиков. Любая учеба, как водится, сопровождается практическими занятиями, вот будущие разведчики и лазили по всему Подмосковью, подглядывали, подслушивали, оборудовали тайники и даже проводили учебное минирование. Командир одной из таких групп, которому поручили просто прогуляться по территории НИИ «Химтехнологии» в Никольске и составить общий план, проявил инициативу, и ребята проникли вовнутрь одного из складских помещений, благо замок на дверях был самый что ни на есть дрянной. В дальнем углу склада обнаружились старые деревянные ящики с какими-то металлическими контейнерами внутри. Юные разведчики вскрыли один из них и переписали нанесенную на контейнер маркировку, вернулись и доложили о совершенном подвиге куратору. Тот навел справки и форменным образом обалдел. В контейнерах находилось боевое отравляющее вещество «Табун» (ОВ нервно-паралитического действия) немецкого производства.

Полковник приказал подчиненным немедленно забыть об увиденном и даже отобрал (есть такой военный термин) у них подписки о неразглашении, а сам взял этот интересный факт на заметку. Через два года, когда Режиссеру кровь из носа понадобилась какая-нибудь химическая гадость для акции, вспомнил. Лично смотался и проверил. Доложил шефу и удостоился благодарности за находку.

— А как эта дрянь туда попала?

— Элементарно, Ватсон. — Я переключился и прибавил газу. — В течение всей войны, ты же помнишь, боевые газы не применялись. Где-то даже упоминалось, что летом 1941-го наши по этому поводу заключили договор с Германией через посредников. Когда осенью того же года немец пер к Москве, думаю, господа гитлеровцы прихватили эту дрянь с собой.

— Ну да, после взятия Москвы…

— Именно, захватив столицу противника, они просто-напросто похерили бы все договоры и соглашения. Ну а потом, когда ничего у них не вышло, пришлось драпать. Видать, забыли несколько ящиков в спешке. Затем вся эта прелесть переехала в Никольск, в профильный НИИ. Хранили небось в специальном месте, под особой охраной.

— А потом Союза не стало, и наступило всеобщее счастье.

— Вот-вот, лучшие склады руководство НИИ сдало коммерсантам, а все ненужное собрали в самом занюханном помещении. Ты же слышал, что говорил клиент.

— Хорошо еще на помойку не выбросили.

— Это точно.

Дальше ехали молча, размышляя каждый о своем. У въезда в город я повернулся к напарнику:

— Слушай, Кир, а может, не сработает? Столько лет прошло…

— И не надейся, очень даже может сработать. Мне тут рассказывали, какие-то народные умельцы этим летом выловили в Черном море донную мину и стали разбирать.

— На хрена?

— Искали цветные металлы, идиоты. Так вот, в мине сработали механическая ловушка и пиропатрон, ну и батарея, конечно же, взорвалась. Короче, двоих разнесло в клочки.

— И чего?

— А того, что остатки мины потом изучали специалисты и пришли к выводу, что до самого момента подрыва батарея еще выделяла ток. Странно, как еще сама мина не взорвалась. Тогда уж точно мало не было бы. Так что эти штуки могут ждать долго, а потом…

— Жаль.

— Мне тоже.

В считаные минуты мы пересекли городок и остановились у железнодорожного переезда. Где-то неподалеку планировалось припарковать автомобиль с четырьмя контейнерами в двух ящиках. Около семи утра должен произойти взрыв, а дальше…

В это время здесь полно народа: выезжающие электричками и автобусами трудиться в Москву, рыночные рабочие, уличные торговки и многие, многие другие. Даже так похожие на жителей Средней Азии попрошайки из цыганского племени «люли», веками кормящиеся исключительно подаяниями. В случае подрыва контейнеров все они — покойники. А потом газ пойдет гулять по городу, подгоняемый порывами переменного ветра, и найдет еще немало жертв, тем более что к такому повороту событий никто там не готов. При поражении этой гадостью наука настойчиво рекомендует надеть на пострадавшего противогаз и ввести ему антидот, лучше всего — атропин. Хотелось бы знать, сколько в том Никольске противогазов, не говоря уже обо всем остальном.