В голове у бизнесмена все перемешалось.

— Ваши уже приходили. Я все понял… Вы же неделю дали!

— Какую неделю, ты, жертва аборта?! — загундосил невысокий крепыш. — В мусарне байки рассказывать будешь! Гони сорок штук баксов. Сроку — три дня! Не управишься — на ленточки порежем!

— Почему сорок?! — взвизгнул Ковалевский. — Вы же говорили тридцать!

— Кто тебе говорил? — страшным голосом проскрежетал худощавый. — Да мы тебя первый раз видим! Вздумал кренделя с нами крутить?

— В-ва-а… В-в-ва… В ваши друзья…

«Торчкам» надоело слушать барахтающегося в луже борца за права очередников.

— Давай его на пику посадим! — предложил крепыш. — И все дела.

— Не время! — отрезал худощавый. Крепыш надулся и врезал Ковалевскому ногой в ухо. Коммерсант смешно перекувырнулся в луже, взметнув фонтан брызг.

— Ну, ты понял? — Главарь скрупулезно выполнял поручение Вестибюль-оглы.

— П-понял, — выдохнул мокрый с головы до ног коммерсант.

— Тогда бывай! — напоследок Николаю приложили кулаком по носу и раздавили каблуком брелок автомобильной сигнализации.

Три фигуры бесшумно растворились в боковом проходном подъезде…

— Что это было? — Валентин повернулся к Кириллу.

В наушниках слышались тоненькое всхлипывание Ковалевского и тихие проклятия, перемежающиеся шуршанием одежды и плеском воды.

— Либо новая вводная, либо третья сила.

— На улицу они не вышли, — Валентин внимательно следил за подворотней, — удрали в переулок через проходняк. Значит, местность знают. Что дальше?

— Согласно диспозиции. Продолжаем вести Очередника. Запись разговора есть, вот пусть Борис с ней и разбирается. Объект жив, волноваться не о чем… Но что-то в этом нападении странное. Не сказали, от кого, куда нести деньги. Фактический повтор нашей имитации.

— Но пуганули конкретно.

— Эт-точно. Зря время не теряли.

Владислав проснулся за полчаса до звонка будильника. Впервые за месяц он открыл глаза, лежа на широкой мягкой кровати, под крышей нормального дома, с ощущением совершенного покоя.

«Чего не хватает, так это дамы под боком, — Рокотов свесил ноги и нащупал тапочки, — полного счастья никогда не бывает… Ну ничего, доберусь и до Мирьяны. Если, конечно, повезет…»

Биолог удовлетворенно потянулся, выглянул в пока еще темное окно и в одних трусах спустился вниз. Свет он не зажигал, чтобы не привлекать внимание ночного патруля.

Набрав воду в резервуар, Влад установил его на кофеварку и нажал кнопку. Аппарат чуть слышно загудел.

— Уже встал? — Сверху свесилась голова Богдана.

— Ага. Выспался…

— Я тоже.

— У тебя это нервы, — резонно заметил русский гость, — а я привык мало спать. Как Наполеон. Император, а не пирожное, если кто не понял.

— А что, есть такое пирожное? — Богдан спустился по лестнице.

— У нас в России есть, — Рокотов пожал плечами. — Как у вас, не знаю.

— Я только коньяк с таким названием видел, — македонец уселся на табурет, — пробовать не приходилось. Дорого слишком.

— Лучший коньяк — армянский, как говорят знающие люди. Могу судить только по отзывам, ибо лично я в деле выпивания дилетант. Где у тебя сахар?

— Сейчас, — Богдан открыл дверцу шкафчика, — вот… Молоко и сливки в холодильнике.

Через минуту кофе был готов. Рокотов нацедил две огромные кружки и устроился напротив хозяина дома на широкой полированной скамье.

Оба сделали по глотку и закурили.

— Я твои вещи сжег, — сообщил Богдан, — все равно надо в новое переодеваться. Сегодня посмотришь мой гардероб, если чего не будет хватать — докупим. Оружие спрятал.

— Хорошо. У тебя камуфляж есть?

— Пять комплектов, — македонец прислонился спиной к мойке, — выбирай любой. Ты все еще думаешь прорываться в одиночку?

— Да я уже привык в одиночку. — Влад бросил взгляд на светлеющий горизонт. — Ничего не попишешь… Так оно сподручнее. Отвечаю только за себя, не волнуюсь за попутчика.

— Решать, конечно, тебе.

— Богдан, я действую исходя из логики, а не потому, что мне вожжа под хвост попала, — серьезно заявил биолог. — Одиночку ловить в десять раз сложнее, чем группу. Невозможно просчитать, где он появится и что будет делать. Я же не профессиональный спецназовец, законы устанавливаю сам для себя. Правила ведения войны на меня не распространяются. Просто я их не знаю и знать не хочу…

У меня опыт другого рода. Я все время использую те знания, что крутятся у меня в башке. Можно сказать, что я диверсант с сильным интеллектуальным уклоном. И потом — у меня нет цели совершить диверсию. Так что если мои недруги просчитывают наиболее вероятные объекты нападения, то тем самым они загоняют себя в ловушку ложной предпосылки. Я для них — ходячая ошибка.

— Сейчас тебя элементарно ловят, — не согласился Богдан.

— Сейчас — да. Признаю. Однако они все равно не понимают моей цели и не могут предположить, куда я направляюсь. Для диверсанта самое глупое — переть в столицу. К границе с Косовом — другое дело. И именно там они расставят наиболее мощные кордоны.

— Пока полиция собралась прочесать город.

— И что толку? Судя по твоей уверенности, меня не обнаружат. Ну, прочешут еще раз или два. А дальше?

— Не знаю…

— И они не знают. Если объект не обнаружен, значит, его нет. Армейская логика. Будут пытаться искать в других местах, перенося облаву ближе к границе. Теоретически я мог не заходить в город, обойти стороной и схорониться где-нибудь в шахтах. Вон, Ристо говорил, что их тут море.

— Пока они уверены, что ты в городе.

— Опять же — только теоретически. — Рокотов долил себе кофе. — Потому что не обнаружили вне города. Ни на складе, ни возле склада меня никто не видел. Когда мы шли к тебе — тоже. Иначе через минуту в твоем дворе уже садился бы вертолет. Преследовать меня с собаками — бессмысленно. У них нет ни одной моей вещи, чтобы дать понюхать. Трупы албанцев в развалинах ничего не доказывают. Я оттуда мог уйти по четырем направлениям. Ты ж сам повоевал, должен соображать.

— Вот я и соображаю, — Богдан потушил окурок. — В твоих словах есть резон. Прочесывание местности — это обязательная процедура. Однако меня все же беспокоят эти специалисты из Скопье.

— А что тут удивляться? Нормальная ситуация. Насколько я понимаю, такой инцидент случается впервые. Вот ваши и пригласили профиков по борьбе с партизанами. Я б на месте начальника полиции действовал так же.

— Они за базу беспокоятся. Может, думают, что твоя цель — вертолеты.