просто необходимо некоторое интеллектуальное переключение.

В 5 часов едем всей группой на Кировский завод. Обстрел города в эти дни усилился. Сейчас — шквал по центру, разорвался снаряд во дворе лектория на Литейном… Немцы еще кусаются.

Приведенная мною выше статистика обстрела города лишь частичка: только по Кировскому району было выпущено 12 тысяч снарядов. Из них по Кировскому заводу — 1850 снарядов. По другим районам — по 9—10 тысяч снарядов. Но по некоторым меньше.

Едем по таким знакомым местам. Вот мой детский путь в гимназию по Загородному, вот казармы гвардии, Технологический институт, Варшавский вокзал, с которого я 24 декабря 1914 года уехал на фронт, Балтийский вокзал, откуда мы шли в октябрьские дни против войск Керенского — Краснова.

День хмуроватый, погода мягкая. Проезжаем заставу, поворот вправо, и мы во дворе Кировского завода. Зашли в парткабинет — чисто, светло. А рядом — разбитые стены здания… Во дворе — траншеи, ход на командный пункт. На заводе осталось до двенадцати тысяч человек; остальные наладили работу на северо-востоке нашей страны…

В убежище — столовая… Уютно. По стаканчику малаги, какая-то закуска, суп, по куску языка и даже соленые огурцы. Поели… Товарищи рассказывают о работе: сейчас идет выпуск моторов, и как раз сегодня прошел актив о развертывании завода ввиду близости прорыва блокады. Сегодня же и выдача орденов и медалей на заводе, и встреча с писателями…

Дружно беседуем. От завода передовая линия находится в шести километрах, — товарищи работают под обстрелом, привыкли, тушат пожары и повышают выпуск нужных фронту изделий.

Тут же — у станков — инициаторов награждали медалями. Бывало, они падали от усталости, но дело делали…

Делаю путиловцам доклад о ходе войны, о военных традициях России. Зал реагирует: и аплодисменты, и смех, и движение. Говорил с подъемом.

Г. Мирошниченко прочел «Налет на Хельсинки», Вс. Азаров — свои стихи.

Мне душевно хорошо: здесь цвет рабочего класса, боевые питерцы, кировцы… Они под выстрелами и плясать умеют.

23-го у них был концерт (артисты как раз у ворот попали под снаряды).

Какая все-таки духовная силища у нашего народа! Да, мы закаленнее Европы… Она это поймет… Ей это уже доказано.

26 февраля 1942 года.

Принесли телеграмму от «Красной звезды»: просят слать материалы; темы по моему выбору; большой привет…

Свежие номера «Красной звезды» — есть очень существенные статьи… Это ответ на гитлеровские крики о весне, о «реванше». Наши сдержанно говорят о том, что размол гитлеровских дивизий будет продолжен. Мы продвинемся на запад, мы сами-де с усами. Гитлер орет, грозится… Нас на крик не возьмешь…

Наши резервные армии усиленно готовятся, оборонная промышленность развивает темпы, — танковое производство возросло на 250 процентов с августа месяца…

Материалы в «Красной звезде» боевые, крепкие. Хороший очерк Емельяна Ярославского, статьи Ильи Эренбурга. Приятно видеть и мой очерк «Балтийцы»; его несколько сократили (?).

О теме весны. Решающий элемент — люди, бойцы. Народ у нас прочный. В техническом отношении, вероятно, Гитлер кое-что бросит в дело, но и мы сумеем не отстать…

27 февраля 1942 года.

Направил письмо академику Орбели с предложением развернуть в Ленинграде выставку «Восемь веков борьбы с немцами». Музейные фонды Ленинграда ведь так богаты: тут и трофейные знамена, и ключи Берлина, и шляпа Фридриха Великого.

Такая выставка в дни нашей весенней активизации сыграла бы большую военно-политическую роль…

Написал письмо Эренбургу: мой привет и кратко о ленинградской обороне…

В городе продолжается известный подъем — выдают каждую неделю продукты: крупу, мясо и т. д. (от двухсот пятидесяти до пятисот граммов). Идет очистка города от грязи… На спекулятивном рынке хлеб подешевел — до двухсот пятидесяти рублей за килограмм.

28 февраля 1942 года.

6 часов утра. Во тьме — утренняя сводка. Разгром двух фашистских дивизий, продвижение на ряде участков.

Россия продолжает свое дело. Здесь центр тяжести войны. Прочие «партнеры», видимо, отстают.

Подготовлял разные материалы.

В час дня — на командирской учебе высшего и старшего комсостава. Краткая беседа с боевыми друзьями.

В этой войне необходимы хитрые комбинации, подготовки и удары.

Англичане должны, обязаны показать себя. Мы привлекли на себя более 90 процентов армий Гитлера, пусть и союзные армии Европы и экспедиционные дивизии США сделают свое дело.

На днях поеду в части… Опять в поле, в дело!..

Написал письма О. И. Городовикову и И. Сельвинскому. Мысли о товарищах в Москве и на фронте — постоянны.

Город обстреливается шквалами…

1 марта 1942 года.

Возможно, что в Лондоне сейчас, в разгар приемов в советском посольстве, думают: что будет, если лавина Красной Армии войдет в Европу?

Как эта война меняет старый порядок вещей!

Хорошо сознавать, что мы народ огромный, воинственный, деловой, упорный… Каких еще дел мы наворочаем в этом мире!

В фашистской армии ведется методическая обработка личного состава. Все «по-геббельсовски» отработано… После провала под Ленинградом и поражения под Москвой — агиткампания на темы: «зимнее затишье», «перегруппировка сил», «сокращение линии фронта» — активизация лишь к весне 1942 года, «с родины идет снабжение, продовольствие, но дороги мешают, доставка трудна».

У немцев строжайшая цензура писем. Угрозы тем, кто пишет о подлинном положении дел в Германии. С декабря у фашистов постепенное ухудшение настроения, дисциплины. Немецкие солдаты разочарованы тем, что война не кончилась тогда, когда им было обещано… Воздействие советских контратак, морозов: «эта проклятая холодная Россия…», «наши надежды на смену канули в воду…». Подлинного положения дел на фронте и данных о потерях фашистской армии солдаты не знают. Но и слухи, и опыт в отдельных частях показывают им, что