Я поднялась. Жарко стало. Волной желаний изголодавшееся тело окатило. Окно распахнула в золотой октябрь. Чтобы прохладой осенней остудить смущенную голову с мыслями шальными. Я коротко усмехнулась. Тактика держать бывшего партнера на привязи обоюдоострая. Я слишком хорошо знала Вадима, чтобы возбуждение не узнать, яростное и обжигающее. Вкус, запах, бешенное сердце под ладонями и грозовой взгляд, выдававший страсть. Я не забыла, но и он еще помнил. По привычке, вероятно, но еще хотел меня.

Пруд раскрасили редкие желто-красные листья, сорванные природой. Утки скользили между ними и к берегу подплывали, принимая от людей хлебные крошки. Пора сейчас красивая, разноцветная, иногда ясная даже. Но ноябрь, для многих ненавистный – серый, дождливый, холодный – уже в окна стучал. Странное время… Я называла его месяц потеряшек и неописуемой тишины: вроде звуки повсюду, а людям тихо. Время между золотом осени и декабрьской суетой. Тихое и немного грустное.

– Катерина, – Елена Ивановна, – заглянула ко мне. Я так и продолжала использовать лоджию, как личный офис, хотя есть настоящий, мега функциональный кабинет. И пустой. После ухода Вадима туда заглядывала только служба уборки. – Ты еще не уходишь? Вероника ждет свою коробку с вкусняшками, ну этот…как она ее там называет… Свист бокс!

– Sweet Box, – улыбнулась я.

– Он самый, – нетерпеливо отмахнулась. – В общем, я схожу, заберу его. Ника подружку ждет, боится пропустить приезд.

– Конечно, идите. Я еще час дома буду.

У них с Тасей проект совместный по естествознанию, сегодня у нас будут работать над ним. Или на голове стоять. Уж не знаю. Надеюсь, Елена Ивановна проконтролирует, мне на работу нужно.

Минут через пять в дверь постучали. Марина код домофона знала, не в первый раз Таисию привозила.

– Ника, иди встречай, это к тебе! – крикнула и пошла открывать.

– Тетя Катя, здравствуйте! – громко поздоровалась Тася.

– Здравствуй, – ответила я и на папу ее посмотрела: – Здравствуйте.

– Здравствуйте, Катя, – вежливо ответил Дмитрий Умаров.

Девочки обнялись. Ника помогала подруге куртку снять, а та эмоционально тараторила в ответ. А где Марина? И почему отец Таисии не уходит? Чего ждет?

– Может, кофе? – предложила, когда просто стоять в прихожей стало невежливо.

– С удовольствием, – слишком мягко для густого баритона ответил Умаров. Внешне в нем еще можно было узнать представителей Северного Кавказа, а голос и произношение правильные с точки зрения русского языка.

– Эспрессо, американо, может, турецкий? – спросила, чтобы вязкое молчание заполнить. Причем некомфортно, похоже, было только мне – Умаров с интересом изучал… меня.

– Турецкий.

Я достала турку и, отвернувшись, принялась колдовать над кофе, но тяжелый взгляд чувствовала. Выглядела я просто, никаких изысков: мягкие домашние штаны, волосы в небрежную косу заплетены, кроп-топ, правда часть живота оголял и талию подчеркивал, но я как-то не ждала гостей мужского пола. Я вообще внимания от чужих мужей не люблю.

– А Марина где? – ненавязчиво поинтересовалась, чтобы напомнить Умарову о жене, к совести воззвать. – Все нормально у нее?

– Не думайте о ней, Катя, – неожиданно ответил он.

У меня в голове завопила сигнализация: опасность! Я быстро убрала турку с плиты и налила горячий напиток в маленькую чашечку.

– Ваш кофе, – очень сухо и неприветливо. Пусть пьет и уходит.

Умаров даже взглядом напиток не удостоил, меня глазами жгучими гипнотизируя.

– Вы мне нравитесь, Катя, – буднично и откровенно произнес. – Давно и очень сильно.

Я сглотнула и глаза отвела. Я что вот сейчас ответить должна?!

– Вы были замужем. Принадлежали мужчине – я уважаю это, но теперь вы свободны.

– Но вы женаты!

Какой лицемерный тип! Уважает он, конечно! Ни о ком Умаров не думает, кроме себя!

– Я родился в Дагестане, Катя, – он небрежно оттолкнулся от дверного проема и ко мне скользнул. – У нас все по-другому: культура, традиции, семейные ценности.

Я отступала. Он неумолимо надвигался. Спиной уперлась в кухонный островок и замерла: либо трусливо убегать, либо дать отпор.

Я вздернула подбородок и испепеляющим взглядом этого горного козла наградила.

– Вы сейчас уйдете, и я просто забуду все, что сейчас услышала. Не скажу Марине.

Он тихо рассмеялся, неприлично близко остановившись, крупные ладони на талии сомкнул, под топ подныривая беззастенчиво.

– Отпустите меня немедленно, – сквозь зубы процедила я, едва сдерживаясь, чтобы не врезать по наглой морде.

– Когда сердишься, ты еще красивее, Катя, – и бедрами вжался в меня. – Волшебная, как принцесса из сказки…

– Руки убери!

Умаров хищно глаза сузил, а уголок рта дернулся напряженно. Самец не привык к отказам. И мой принимать не собирался. Жесткие ладони поползли вниз, к ягодицам. Нужно что-то делать, чтобы меня не изнасиловали в собственном доме.

– Тася, Ника! – крикнула я, не отводят глаз от лица Умарова. – Идите сюда, перекусите сначала!

Девчонки, как кони загромыхали, и Умаров отпустил меня резко, отходя на приличное расстояние. Он пока не дошел до той степени мудачества, когда лапают женщин при собственных детях.

У меня дрожали руки, когда доставала воздушный творожно-ягодный пирог и наливала девочкам чай. Умаров пил свой кофе и ловил каждое мое движение, нервируя. Дверь мягко хлопнула, и я выдохнула – Елена Ивановна вернулась.

– Та-ак, – протянула, в столовой с коробкой появившись, – кому свист бокс?

– Мне!

– И мне! – закричали подружки. Елена Ивановна на Умарова с легким недоумением взглянула – он не смотрелся органично в нашей девичьей компании. Но я точно знала, что он «сладкого» хочет больше прочих…

– Дмитрий уже уходит, – спокойно произнесла, холодным взглядом отвечая ему: тысячу раз нет!

– Проводите меня, Екатерина? – с достоинством и уважительно произнес, словно не пытался пять минут назад навязать мне свою близость.

Причин отказать при свидетелях, тем более детях, не было, поэтому я отлипла от самого дальнего угла и вышла из столовой, предварительно бросив на Елену Ивановну выразительный взгляд. Она, кажется, поняла.

– Я хочу тебя, Катя, – как данность озвучил Умаров. Без рук, горящих взглядов, лишних эмоций. – И ты будешь моей, – затем вышел.

– Офигеть! – всплеснула руками я. В моем же доме мне объявляют, что меня хотят и плевать, что мне противно!

Я вернулась в столовую и покачала головой на вопросительный взгляд няни. Нет, мне нужен совет того, кто разбирался в мире современных козлов.

– Свет, – взяла телефон и в спальню ушла, – если через пятнадцать минут заеду, кофе попьем?