– Я вижу, малышка.

– Казалось, что мяч полетит прямо, а потом он свернул в сторону, – сказала девочка.

– Именно это я и намеревался сделать, – ответил Гордон.

– Ты учишься проигрывать? – В голосе кузины сквозило искреннее удивление.

– Да, но так, чтобы это было незаметно.

– А зачем?

– Затем, малышка, что проигрывать королю – это хорошая тактика, – объяснил Гордон.

– Почему?

– Потому что король благоволит к игрокам, которые ему проигрывают.

– А почему?

В голосе маркиза уже слышалось раздражение, когда он ответил:

– Потому что король любит выигрывать.

– А ты не любишь выигрывать? – продолжала допрашивать Аврора.

– Люблю, но предпочитаю доставить удовольствие королю.

– А почему?

– Потому что…

– Аврора, перестань надоедать лорду Кэмпбелу, – позвала тетка из-за стола.

– Я тебе надоедаю? – спросила Аврора.

– Нет, малышка, – ответил он. – Но давай мы сделаем перерыв во всех этих наших

делах.

Взявшись за свое вязанье, Роберта спросила себя, что означает эта тишина за ее спиной, и вдруг увидела пару черных башмаков на полу перед ней. Медленно подняв взгляд, она встретила испытующие серые глаза мужа.

– Ты надела перчатки, которые я тебе подарил? – как ни в чем не бывало сказал Гордон.

Его небрежное замечание застало Роберту врасплох. Из всех слов, которые, как она предполагала, он ей скажет, эти самые невинные почему-то не пришли ей в голову. Она посмотрела на свои руки так, словно желала удостовериться в правоте его слов, и снова подняла взгляд на него.

– Да, надела, – просто сказала она.

– И что ты вяжешь? – спросил он.

– Попонку для Смучеса.

Гордон улыбнулся, услышав это. Роберта расслабилась и улыбнулась в ответ.

Но в следующее мгновение их спокойствие было нарушено. Заливаясь звонким щенячьим лаем, в большой зал как бешеный влетел Смучес, а следом за ним вбежали Блайт и Блис, крича, чтобы кто-нибудь поймал его. Все трое были мокры и забрызганы грязью.

– Боже правый! – вскричала Роберга, вскакивая с кресла, чтобы посмотреть, что происходит.

А Гордон наклонился, когда Смучес попытался прошмыгнуть мимо него, и подхватил грязного шенка на руки. Не заботясь о платье жены, он кинул щенка ей на колени со словами:

– Возьми свою собаку.

– Мы вывели Смучеса на улицу погулять, – объяснила Блайт, – но он принялся кататься в грязи.

– А потом заставил нас гоняться за ним по всему саду, – добавила Блис.

– И теперь всем троим нужна хорошая головомойка, – сказала леди Келли, идя к ним через зал. – Дженингс, – бросила она, – распорядитесь приготовить ванну в комнате девочек и еще одну маленькую здесь для Смучеса. Пойдемте, дети.

Когда перед камином был поставлен большой чан с водой, предназначавшийся обычно для живой рыбы в кухне. Гордон засучил рукава и протянул руки, чтобы взять щенка.

– Давай-ка его сюда, – сказал он. – Я сам это сделаю, иначе вы оба окажетесь в чане.

Гордон опустил барахтающегося Смучеса в чан и крепко держал его за загривок. Потом смыл со щенка всю грязь. Когда же Смучес был отмыт, он передал его жене.

Роберта быстренько вытерла Смучеса и завернула его, как младенца, в сухое полотенце. Когда щенок чихнул, она, с беспокойством посмотрев на мужа, спросила:

– Тебе не кажется, что он замерз? Я вовсе не хочу, чтобы он простудился.

– Тогда пошли со мной, – сказал Гордон и направился к выходу.

Держа Смучеса в руках, Роберта вышла вслед за мужем и поднялась вверх по лестнице. Когда он открыл дверь в свою комнату, она заколебалась на мгновение, но вошла.

– У меня тут есть кое-что, что быстро его согреет, – сказал Гордон.

Роберта взглянула на свое ожерелье: звездный рубин светился таким же ясным светом. Она сделала по комнате несколько шагов и увидела, что Гордон роется в своих вещах. Улыбка облегчения осветила ее лицо, когда он повернулся и показал ей шерстяной плед в черно-зеленую клетку клана Кэмпбелов.

Он развернул плед и, когда Роберта передала ему Смучеса, завернул в него щенка.

– Хороший мальчик, – сказал он, почесывая щенка за ухом.

Роберта потянулась за Смучесом, и руки их соприкоснулись. Она быстро подняла взгляд на мужа. Выразительность взгляда его дымчато-серых глаз на мгновение загипнотизировала ее.

Придвинувшись ближе, так близко, что их разделял только Смучес, Гордон наклонил голову и в замедленном поцелуе приник к ее губам. И Роберта ответила. Она закрыла глаза и возвратила поцелуй, наслаждаясь невероятным ощущением его теплых губ.

А положил конец их поцелую все тот же Смучес. Зажатый между их телами, щенок отчаянно барахтался.

Роберта отступила на шаг. Она чувствовала, как от смущения и замешательства щеки ее покрывает густой румянец.

С обезоруживающей улыбкой Гордон ласково приложил ладонь к ее пламенеющей щеке. Потом шутливо показал ей руку:

– Чуть не обжегся.

Совершенно смущенная, Роберта покраснела еще больше.

– Мне очень жаль, что я не сдержался в тот день в кабинете, – к ее удивлению, стал извиняться Гордон. – Я был не прав, что нарушил свое обещание. Ты можешь простить меня, ангел?

– Я тебя прощаю, – с лукавой улыбкой сказала Роберта. – Раз ты сам признал свою неправоту.

Гордон усмехнулся:

– Ты выявляешь во мне все самое лучшее, дорогая.

– Я тоже была не права, – сказала Роберта. – Мои родители привили мне понятие о чести, и я бы никогда не позволила другому мужчине поцеловать меня до тех пор, пока связана обязательством с тобой. Генри никогда не целовал меня до того дня в кабинете.

Гордон криво улыбнулся:

– Это я уже знал.

Его ответ озадачил ее.

– Откуда ты мог это знать? – спросила она.

– Мужчина всегда поймет, что женщина целуется в первый раз.

Роберта внутренне застонала. Она, должно быть, неопытна в поцелуях, но откуда ей было набраться опыта?

– Но как мужчина может это узнать? – наконец спросила она.

– Ну, понимаешь, теперь ты делаешь это иначе, – объяснил он. – А в тот первый раз ты спросила меня, что тебе делать с твоими руками. Помнишь?

Роберта с облегчением улыбнулась. Возможно, она не была теперь такой уж неопытной в поцелуях.

– Может, спустимся вниз и посидим со Смучесом перед камином? – предложил Гордон. А когда она кивнула, добавил: – И пару часов поиграем в шахматы.