если пытка не закончится, выйду, и будь что будет… Именно это я прошептала распухшими губами такому же измученному Вадиму.

– Не вздумай! Убьют обоих! Терпи. Терпи, пожалуйста! Хочешь, поспи.

Я прислонила голову к теплому вадиковскому плечу и действительно отключилась.

Проснулась я от слов, за которые в последние часы готова была отдать миллион (если б он у меня, разумеется, был).

– Ну все, Саш. Хватит на сегодня. Сейчас давай в душ – и по домам. Или ты не спешишь? Тебя мать не хватится искать?

– Не, не хватится, Сергей Михайлыч. Она думает, я у тетки ночую. Я предупредил, чтоб не ждала. Да я не пойду в душ, дома приму.

– Так, Санек! Давай договоримся! Если хочешь работать в бригаде, и чтоб уважали – то должен быть человеком, а не вонючей свиньей. Пот надо смывать сразу после тренировки, а не ждать, пока впитается в кожу. Уяснил? Давай! Раздевайся – и под воду! Мыло там есть. Мочалку, полотенце с собой принес, как тебе говорил?

– Да я… э-э-э-э… не из дома шел… Забыл.

– Чтоб в последний раз такое! Запомни, все, что говорю – соблюдаешь неукоснительно. Скажу тебе бычки с асфальта есть – значит, будешь есть и похрюкивать от удовольствия. Скажу голым по Люберцам пробежаться – пробежишься. Уяснил? Только так из тебя человека сделаем, а не тряпку. Которую даже девчонки бьют.

– Да какая она девчонка? Шалава и слон сто килограммов веса. Ну ничего. Сейчас позанимаемся. Вы мне приемчики карате покажете, и посмотрим, кто кого. Позанимаетесь же со мной карате, как обещали? Как одним ударом убивать, и чтоб никто ничего не понял? Как в фильмах? Да, Сергей Михайлович? Да я ее и не буду убивать, а то слишком легко отделается. Позвоночник переломаю. Чтоб на всю жизнь в коляске. Чтоб поняла, моська, на КОГО лаяла.

Я почувствовала, как кулаки у Вадима сжимаются. Он был уже почти готов выскочить, как черт из табакерки, и вмазать Беляйкину так, что мало не покажется.

– Покажу. Приемы покажу. Но сначала надо тебе мускулатуру нарастить. И научить порядку и дисциплине. К карате можно приступать только тогда, когда будешь мне полностью доверять и выполнять все беспрекословно. Понял меня?

Санек восторженно затряс головой.

– Все, раздевайся тогда – и в душ. Полотенце и мочалку тебе дам свои. И хорошо мойся, чтоб ни капли пота не осталось.

Беляйкин стал озираться.

– А где раздеться, Сергей Михалыч? Тут есть раздевалка?

– Нет. На диван вон вещи сложи. Ты че, меня, мужика, стесняешься? В баню никогда не ходил? Ты че, девчонка?

Одноклассник отбросил ложный стыд, отбросил сомнения. Быстро разделся и, прикрывая причинное место руками, заскочил в душевую кабину. Послышался шум воды. Через щель мы наблюдали, как наш физрук неторопливо достает из пакета аккуратно сложенное полотенце, мочалку, какую-то баночку. Раздевается сам. Брезгливо отодвинув ком майки и штанов Санька, укладывает на диван армейской стопочкой свою одежду. И абсолютно голым направляется к душевой кабине.

– Саш! Возьми мочалку!

Намыленная рука Санька высовывается из кабинки.

– Да ты ж ничего не видишь! Давай помогу, спину потру. А то кто так моется, как ты? Халтура какая-то. Я же объяснял. Ты должен слушаться беспрекословно. Только на таких условиях я согласился с тобой заниматься… – С этими словами физрук полез к Саньку в душевую.

Вот тут нам стало страшно. Я одеревенела, Вадик тоже. Мы переглянулись. Вадим явно не верил в происходящее и смотрел на меня настолько ошарашенными глазами, что я не сдержалась и высказалась шепотом:

– Ну что? Такая же индивидуальная тренировка у тебя завтра с Сергеем Михайловичем намечается? Не педофил, говоришь? Кобелек не захочет, кобель не вскочит?

Прочие сентенции выдать мне не удалось: крепкая ладонь Вадима плотно запечатала мне рот. От того, что губы распухли и саднили страшно, а ладонь вдобавок была мозолистой и шероховатой, я не выдержала и заорала от боли. Или от ужаса – ведь ситуация в душевой стремительно развивалась не в пользу Санька. Слава богу, рот у меня был заткнут крепко. Да и в кабинке было не до нас. Там шла борьба.

Похоже, для Беляйкина такие требования наставника тоже стали сюрпризом.

Он судорожно пытался отбиваться, плачущим голосом повторяя, как заведенный:

– Сергей Михайлович! Не надо! Я не хочу! Отпустите меня! Сергей Михайлович! Отпустите, пожалуйста! Я никому не скажу! Честно-честно! Ну не надо! Сергей Михайлович!

Возгласы Санька становились все истеричнее, а его сопротивление, наоборот, слабело. Силы Беляйкина иссякли, но мы ничем не могли ему помочь. Если б выяснилось, что у происходящего есть свидетели, физрук со своими связями в криминальном мире вывез бы в лес и закопал всех троих. Оставалось терпеть и молить бога не сойти с ума от ужаса происходящего. И вот, когда возгласы из душевой достигли апогея и перешли в крик, мы с Вадиком не выдержали, одновременно присели и закрыли уши руками. Старый шкаф тоже не выдержал такого двойного напора на свое днище и начал разваливаться, как карточный домик. Происходил полный апокалипсис. Мы, как были на корточках, так и рухнули вниз. Боковые стенки попадали, одна задела ведро, и то покатилось звеня. С остатков шкафа в тусклом свете ламп летали клочья пыли.

Звук воды в кабинке прекратился. Замолчал и Беляйкин.

Дверь медленно открылась. На пороге стоял абсолютно голый физрук с абсолютно рабочим состоянием девайса и смотрел на наши две сгорбленные фигуры посреди разгрома.

– Вадим?

– Сергей Михайлович?

Но шкаф спас нас. Грохот разбудил жителей не только первого, но и второго этажа. Подумав про взрыв газа в подвале, обеспокоенные жильцы вызвали милицию, пожарку и службу газа. И кто в чем стали собираться у входа в «качалку».

Педофил сориентировался быстро, даром что физрук. Оделся за пять секунд, как в армии. Кинул одежду Беляйкину, еще ничего не соображающему и не отошедшему от шока. Пока тот одевался, физрук уже шел открывать дверь встревоженным жильцам дома и подъезжающим службам. Он уже был абсолютно спокоен и любезен. Отперев замок, запустил в качалку любопытных и толкнул речь с извинениями.

– Уважаемые! Прошу прощения за то беспокойство, что доставили вам среди ночи! Все в порядке! Занимался с группой школьников, – он показал театральным жестом на нас троих. – Замечу, что занимался абсолютно бесплатно и на общественных началах. И тут этот шкаф, который давно пора выкинуть, вдруг начал рассыпаться от старости. Прямо на глазах… Мы ничего не успели сделать. Меня чуть самого не придавило дверью. Очень-очень извиняюсь, но сами понимаете, дело житейское. Обещаю, такое больше