– Нет…

Больше всего Маше хотелось сейчас закричать: «Замолчи! Не рассказывай мне об этом! Я ничего не хочу знать!», но не слишком ли долго она закрывала глаза на правду. Еще там, в своем прежнем мире, она не замечала, как отдаляется ее настоящий отец просто потому, что не хотела этого замечать. Она игнорировала все до последнего, как и мама. Предпочитала не видеть, думая, что если закрыть глаза, можно спасти свой хрупкий уютный мир. А потом, как возмездие, пришла боль. Нет, на этот раз Маша не отвернется от правды и выпьет чашу до дна, как бы горек ни оказался напиток.

– Говори, – тихо попросила она.

– Человека возводят на эшафот, где на виду у собравшейся толпы, под крики и ругань черни, усаживают на бревно и обливают горячей водой, чтобы смыть прежнее посвящение, а его оружие – меч и щит ломают и топчут ногами… Ты не слышала, как жадно воет толпа, охочая до развлечений, не была свидетелем, как разом стареет твой отец… Когда я увидел его после экзекуции, то едва узнал: передо мной стоял чужой человек с внезапно поседевшими висками и безжизненными усталыми глазами. Мы уехали из этих мест в ту же ночь и долго скитались, пока не попали на корабль, плывущий в Святую землю. За все это время отец едва ли обмолвился со мной парой слов. Он вообще все больше молчал, и казалось, будто в нем что-то надломилось. И сейчас перед моими глазами стоит его ссутулившаяся спина и опущенные плечи… Мы уехали в Палестину, – продолжал Эльвин после недолгой паузы. – Там можно было бы начать жизнь с чистого листа и вновь вернуть себе титул и уважение. Но отец так и не оправился от своей беды. Он не хотел жить и спустя некоторое время умер – не на поле боя, а в собственной постели – лег спать и больше не проснулся… Был жаркий день. Я вышел на улицу. В лицо мне дул сухой колючий ветер, оставляя на губах песок и привкус далекого моря… И я вдруг понял, что остался один, совершенно один во всем огромном мире. Тогда я плакал в последний раз, и еще я поклялся…

– Что отомстишь обидчику, – закончила девушка. Пока Эльвин говорил, описываемые им картины возникали у нее перед глазами. Она видела поседевшего усталого человека, и растрескавшуюся под палящим солнцем землю, и маленького мальчика, упрямо сжимающего кулаки.

– Да, я поклялся в этом, как и в том, что заслужу и верну себе рыцарское звание, что не посрамлю честь своих предков! – Голос Эльвина окреп и звучал жаром гнева. – И я добивался этого все эти долгие годы, проведенные в Святой земле, при дворе одного из рыцарей. Не зная отдыха и покоя, я учился преодолевать себя, тренировался в ведении боя, осваивал арбалет, а свободное время просиживал над книгами или беседовал со священником. Я хотел стать идеальным оружием в руке Господа!

– И чего ты хочешь теперь? – тихо спросила Маша. – Неужели месть успокоит тебя, вернет тебе все, что ты потерял?..

– Я не знаю! Понимаешь, не знаю! – Эльвин тихо застонал. – Все теперь перепуталось в моей голове, и я не понимаю, что делать. Я приехал сюда, попросившись в услужение к сэру Чарльзу, чтобы отомстить обидчикам отца. Вернее, чтобы присмотреть пути для мести. Но потом все как-то разом стало слишком сложно… И сэр Вильгельм сейчас не такой, каким я запомнил его из детства… Иногда мне кажется, что я слишком слаб и недостоин своих предков.

– Ты необыкновенный, – сказала Маша, радуясь, что вокруг темно, и Эльвин не может видеть ее лица. – Я где-то читала, что самое трудное – прощать.

– Прощать? – переспросил парень. – Но я не уверен, что смогу простить… Если бы Господь озарил меня светом истины!..

– Свет! – вдруг радостно закричала Маша. – Видишь, стало светлее. Там впереди должен быть выход!

Они ускорили шаг и вскоре действительно выбрались наружу. Небо было чистым, и от луны разливался холодный бледный свет.

Вокруг расстилался лес – темные высокие деревья, уже частично потерявшие листву.

– Где мы? – спросила Маша.

– Не знаю. Где-то в окрестностях замка. Лучше не терять времени и идти дальше. Сейчас пойдем… только посижу минутку…

Когда Маша посмотрела на Эльвина, тот уже крепко спал, привалившись спиной к толстому шершавому стволу дерева. Бледное лицо молодого человека даже во сне оставалось сосредоточенным.

– Ты будешь хорошим рыцарем, – прошептала девушка, устраиваясь подле него. Было холодно и, чтобы хоть немного согреться, ей пришлось прижаться к парню как можно плотнее. Будить Эльвина Маша не хотела: он и так слишком много вынес сегодня: сражался на турнире, противостоял вампиру, а затем раненый долго шел по подземному ходу, не давая древним силам сломить свою волю. Он вышел победителем из тяжелых испытаний, а значит, имел право на отдых.

* * *

Маше снилось, что она превратилась в птицу и поднялась высоко над землей. Она летела чуть покачиваясь, медленно махая крыльями, а внизу проплывали бесконечные леса, пересекаемые извивами рек и голубыми кляксами озер.

В небесах было тепло и спокойно. Девушке хотелось оставаться там, однако что-то беспокоило ее, тянуло обратно на землю.

Она открыла глаза и увидела склонившееся над собой лицо. Лицо совершенно незнакомого мужчины и небольшими колючими глазками и ранними залысинами, уже обнажившими часть лба.

– Леди Мария собственной персоной! – проговорил человек, заметив, что девушка проснулась. – До чего же приятно! Тебя-то мы как раз и ждем!

Маша удивленно огляделась и увидела, что окружена десятком молодчиков. Двое из них держат связанного Эльвина, очевидно, его застали врасплох, пока тот спал.

– Кто вы? – Маша постаралась, чтобы ее голос звучал твердо. Как-никак, она дочь крестоносца и ни при каких обстоятельствах не должна демонстрировать страх и тем ронять свою честь.

– Я? – Мужчина ухмыльнулся. – Считай меня своим будущим мужем и хозяином.

Вот это что-то новенькое! В чертах лица незнакомца проскальзывало нечто, что Маша уже видела прежде…

– Сэр Роджер? – предположила она.

Мужчина издевательски поклонился.

– Я и мои люди, миледи! К вашим услугам! Встань и следуй за мной!

Положение оказалось неприятным. «Надо потянуть время, – подумала Маша, впрочем, без всякой надежды. – Как я хочу, чтобы сэр Вильгельм пришел сюда с солдатами!» Ей показалось, или серый камень, висящий на груди, слабо запульсировал…

– Сэр Роджер, вы поступаете не по-рыцарски! – сказала девушка, не спеша подняться на ноги.

Рыцарь вновь ухмыльнулся.

– Мне уже говорили об этом, моя милая родственница. – Он словно бы с сожалением развел руками. – Но что делать, если… имущественные интересы порой противоречат интересам чести? Да и что такое честь? Пустой звук! Дохода с нее не получишь! Вот, к слову, не так уж давно казнили мы одного мятежника, задумавшего идти против своего короля, так этого смутьяна и бароны, и чернь образцом рыцаря почитали. Так где он ныне? И не узнать – после того, как тело разделила на части. Но голова-то точно в Лондоне. А я? Жив и полон новых идей.