— Дрого! Ты на самом деле решил не пускать меня на порог?

Перед тем как проскользнуть в кабинет, Мелинда краем глаза заметила элегантную фигуру в розовом. Дверь, однако, осталась приоткрытой, так как Мелинда из опасения вызвать шум не решилась плотно прикрыть ее. Поэтому она никак не могла не услышать разговор маркиза с этой дамой.

— Дрого! Милый Дрого! Я так рада, что ты наконец освободился от этой ведьмы. Теперь у тебя достаточно денег, и все будет по-другому.

— В каком смысле? — спросил маркиз.

— Дрого, ну не будь таким бестолковым. — Ее голос был просто обольстительным. — Это было так трудно, пока ты оставался без гроша, и тебя изводила та ужасная женщина. Теперь ты можешь принимать гостей и в Чарде, и здесь, как приличествует твоему положению. Любезнейший Дрого, уж мне-то известно, что ты богат, сказочно богат.

— Алиса, я пока не вижу, как это может повлиять на наши взаимоотношения, — холодно сказал маркиз. — Разумеется, если только Сент-Хелиер не скончался этой ночью или не покончил жизнь самоубийством.

— Сент-Хелиер вполне здоров, — ответила леди Алиса. — Но, как тебе хорошо известно, на свете его интересует лишь одна вещь — скачки!

Он проводит в Ньюмаркете неделю за неделей, а я и ты, Дрого, скачками совершенно не увлекаемся, не правда ли?

Ошибиться было невозможно — этот нежный, но страстный голос был исполнен ласки.

Мелинда протянула руку и с легким стуком захлопнула дверь. Итак, она стала свидетельницей еще одного примера, какие нравы царят в высшем лондонском свете! Ее снова охватили отвращение и ужас. И более того, Мелинда внезапно почувствовала задетой лично себя, но почему, объяснить не могла.

Мелинда бежала по лестнице в свою комнату, испытывая страстное желание отгородиться от чего-то, что она не могла понять, но хорошо знала, что это было дурно и даже постыдно. Она едва ли смогла бы поверить в то, что замужняя женщина, со столь высоким положением в обществе, как леди Алиса Сент-Хелиер, способна говорить такие вещи, если бы не слышала все собственными ушами. Мелинда поняла, что этот разговор оскорбил ее чувства. Это было не ее дело, но она оказалась вовлеченной в него помимо своей воли.

Войдя в свою комнату, Мелинда заперла дверь. Ей казалось, что все вдруг окончательно запуталось и стало принимать угрожающий характер. С того момента, как она проснулась в дешевой комнате в доме миссис Харкорт, Мелинда постоянно чувствовала какую-то неясную угрозу.

Ее окружало зло! А может быть, ей все почудилось?

Не требовалось никаких усилий, чтобы понять, что она допустила ошибку, согласившись на предложение миссис Харкорт отправиться в этот дом, чтобы имитировать церемонию бракосочетания. А потом эта вечеринка — непристойная и постыдная, — на которой женщина вела себя столь вызывающе, а в компании находились дамы, один вид которых — Мелинда была в этом уверена — ее мать восприняла бы как оскорбление.

Ей казалось, что все последние дни она все глубже и глубже погружается в трясину. Находящаяся сейчас внизу леди Алиса Сент-Хелиер, женщина благородного происхождения, делает маркизу предложения, недопустимые и для дамы гораздо менее знатной, но сохранившей хотя бы остатки самоуважения. В отчаянии Мелинда закрыла лицо руками. Есть ли в этом ее вина или весь мир вокруг нее вдруг сошел с ума?

Она подошла к окну и выглянула на площадь Гросвенор полюбоваться деревьями и голубым небом над ними. Открывающийся перед ней вид навеял на нее воспоминания о сельской жизни, и ей страстно захотелось вдруг вернуться в свой собственный дом, крепкий и безопасный, оказаться окруженной любовью и забыть о жестокости и грязи окружающего мира.

Затем Мелинда взглянула вниз и увидела очень элегантный открытый экипаж, ожидавший на улице у дверей дома маркиза. Ее внимание немедленно привлекла пара великолепных серых лошадей с раскачивающимися плюмажами над головами, бряцающих серебряной уздечкой. Пока Мелинда в восхищении рассматривала эту упряжку, из дома вышел швейцар, чтобы открыть дверцу экипажа, а затем перед взором девушки предстала леди Алиса — ибо Мелинда была уверена в том, что это может быть только она, — которая вышла на тротуар, а затем села в коляску.

Дама была одета в платье земляничного цвета, на шляпе у нее колыхались розовые страусиные перья. Усевшись в экипаж, леди Алиса повернулась к подъезду и помахала рукой, обтянутой перчаткой, кому-то, стоящему в дверях.

Мелинда знала, что там стоять мог только маркиз. Когда кучер хлестнул лошадей и они пустились прочь, леди Алиса взглянула вверх, как будто внезапно ощутив на себе внимательный взгляд Мелинды. Девушке только мельком удалось рассмотреть поднятое к ней лицо, но этого оказалось достаточно, чтобы понять, как оно было очаровательно. С большими влажными глазами, маленьким прямым носиком и припухлым, будто бутон розы, ротиком, это лицо было прекрасным, и Мелинда теперь могла понять страстное увлечение маркиза этой дамой. В то же время, сказала Мелинда себе, несмотря на свою красоту, леди Алиса замужем.

— Он достоин презрения, — произнесла она вслух, и ей захотелось бросить эти слова в лицо маркизу.

Внезапно ее охватило возбуждение от мысли, что у нее хватило смелости вступить с ним в схватку. Страх исчез: ведь она делала ему одолжение и осталась с ним для того, чтобы он мог сохранить состояние, в котором столь сильно нуждался. Возможность лишить его денег была теперь целиком в ее власти, и она заметила, что даже улыбается при мысли, что маркиз не сможет вести привычную жизнь все те шесть месяцев, которые они должны будут провести вместе. Он может тосковать по леди Алисе, он может стремиться к общению со своими беспутными друзьями и теми женщинами, которых она видела на вчерашней вечеринке, но вместо этого ему придется спокойно жить в одном доме с ней, Мелиндой; они должны будут вместе проводить время, и маркиз все время должен будет притворяться, что Мелинда — его жена.

«Мне не следует бояться. Я даже попытаюсь изменить его», — пообещала себе Мелинда, но потом поняла, что это лишь порождение ее разыгравшегося воображения. Когда она лицом к лицу сталкивалась с маркизом, с его цинизмом, с его тяжелым характером, Мелинда теряла дар речи, несмотря на то что у нее хватало храбрости обрывать его, когда он обращался с ней грубо.

Она сидела в своей комнате, ожидая, когда ее пригласят вернуться в библиотеку, но, к ее досаде, после двух часов ожидания Глэдис принесла известие, что к маркизу пожаловали родственники, и Мелинду просят обедать в будуаре рядом с ее спальней.

Возбуждение прошло, и обед, несмотря на изысканность пищи, показался Мелинде достаточно унылым. Было подано много соблазнительных блюд, но она почти не притронулась к ним, отказалась и от вина; Мелинду терзало любопытство, что же в данное время происходит там, внизу.

Когда Глэдис вернулась к ней, чтобы приготовить постель на ночь, Мелинда почувствовала, что та просто сгорает от желания рассказать обо всем.

— Если бы вы знали, миледи, что я слышала сегодня вечером в столовой!