— Женщина всегда остаётся женщиной, — тяжело вздохнул я, — всё на эмоциях. Сначала сделает, не подумав о последствиях, а там хоть трава не расти.

— Я тебе хоть немножечко нравлюсь? — спросила она меня сквозь рыдания.

— Нравишься, очень, — сказал я, — если бы не твои змейки вместо волос, я тебе давно бы в любви признался. А так опасаюсь.

Референт М подняла на меня глаза. Они блестели от слёз.

— А я ради нашего свидания постриглась, — заявила она, — я без змей сегодня.

И она сорвала с головы докторскую шапочку, под которой оказалась абсолютно лысая голова, блестящая под светом ламп.

Отсутствие волос ничуть не портило Референта М. Наоборот. Она была прекрасна, а без змей ещё и более доступна.

Я протянул руку через стол и дотронулся до её руки. Кожа у неё была тёплой и сухой.

— И что же мы теперь делать будем? — спросил я. — Наверняка Главному настучат, если уже не настучали.

— Я не знаю, — растерянно протянула Референт М, — я тебя сюда доставила. Ты и думай, что дальше. Ты же мужчина.

Я рассмеялся. Боль в ноге прошла. Да и голова уже не болела. Стало легко и свободно. Я встал. Поднялась и Референт М.

— Надо сделать так, чтобы нас отсюда выгнали, — весело сказал я.

— Это как? — спросила Референт М.

— Как Адама и Еву выгнали, — продолжил я.

— Съесть яблоко? — удивилась Референт М.

— Нет, — я обогнул стол и вплотную подошёл к женщине в белом халате, — про яблоко — это версия для общественности. На самом деле их выгнали за то, что они вступили в сексуальный контакт. За секс их выгнали, за любовь.

Референт М посмотрела мне в глаза и покраснела. Совсем как ребёнок.

— А у тебя много баб было без меня? — спросила тихо.

— Ни одной, как узнал о твоём существовании, — честно соврал я, глядя в её глаза.

Я отстранил её. Кряхтя, пододвинул стол к двери. Он, на удивление, оказался очень тяжёлым.

Смёл лежащие на столе бумаги. Взял Референта М за руку. Подвёл к столу, посадил на краешек.

— Как тебя зовут? — спросил я. — А то всё Референт М да Референт М. Что скрывается за М?

— Мне мифы Древней Греции нравятся, — ответила Референт М, — вот я и выбрала себе образ. Зовут меня Мегера. Отсюда и змейки. Да Главный не одобрил и имя сократил. Но змеек оставил. Это было так круто. Сильная и независимая женщина, которую все боятся.

Я расстегнул верхнюю пуговицу на её халате, потом следующую. Лифчик она не носила. И под халатом было женское тело. Грудь второго размера, небольшой животик, родинка чуть выше пупка.

— Имя мы тебе поменяем, — сказал я и поцеловал её.

Она ответила на поцелуй, подавшись ко мне всем телом.

— Хочешь, будешь Марией или Моникой? — прошептал я ей на ухо, расстёгивая последние пуговицы на халате.

— Я хочу быть Еленой Прекрасной, — прошептала она мне в ответ, — в задницу всех этих змей и независимость. Я хочу быть с тобой. Только с тобой.

В дверь тихо постучали. Тихо, но властно.

Референт М соскочила со стола. Запахнула халатик. Спряталась за меня.

Дверь открылась. На пороге стоял Главный. Нас разделял дурацкий стол, который я подвинул к двери. Та, как оказалось, открывалась в обратную сторону — в коридор.

— Отодвинуть? — спросил я его.

— Ага, — кивнул Главный, — будь добр. Я смотрю, тебе силы некуда девать, вот ты мебеля и двигаешь.

Я, поднатужившись, отодвинул стол от двери, чувствуя себя идиотом.

Главный вошёл, заложив руки за спину. Покосился на разбросанные по полу бумаги, но ничего не сказал. Подошёл к одному из шкафов, порылся там, нацепил на нос модные очки. Вытащил какой-то листок из папки, долго читал его.

Мы с Референтом М стояли, боясь вздохнуть.

Наконец, Главный окончил чтение. Сдвинул очки на кончик носа. Подошёл к нам.

— Вот так: воспитываешь, учишь, готовишь кадры, — сказал горько, — а они раз — и бросают всё ради какого-то сиюминутного чувства.

Мы с Референтом М благоразумно промолчали.

— Вы понимаете, что теперь будете простыми смертными? — всё так же строго спросил он нас.

— Да, — ответил я, стараясь не смотреть в глаза Главному.

— Да, — пискнула из-за моего плеча Референт М.

— Хотя самого факта грехопадения не было, — Главный лукаво взглянул на меня, — можно отделаться выговором и продолжить службу. Ты, Шестой, поди, соскучился по работе?

Я сглотнул.

— Если честно, — сказал я, помолчав перед этим пару мгновений, — мне надоело чужие судьбы решать и разгребать чужие косяки. Мне бы свою жизнь устроить.

— И мне, — раздалось сзади.

— Ну-ну, — Главный насупился, — каждый раз одно и то же. Пошли за мной, молодожёны.

Он развернулся и вышел в коридор. Мы с Референтом М поспешили за ним, держась за руки. Она на ходу застегнула халат, натянула на голову белую шапочку.

За ближайшим поворотом нас ждала инвалидная коляска.

— Садись, — приказал мне Главный.

Я послушно сел.

— Вези его на рентген, а потом домой можете идти, — приказал он Референту М, — приказ об увольнении я вам сброшу на мейл.

— Спасибо, — сказали мы одновременно.

— Пожалуйста, — буркнул Главный и, не попрощавшись, развернулся и ушёл обратно.

А моя любимая покатила меня по коридору. За очередным поворотом оказалась дверь с красной лампочкой. За дверью обещанный рентген-кабинет.

Там меня положили на стол и просветили.

— С головой всё в порядке, — сказал бородатый мужик в зелёном халате, — гематом и трещин нет. Вот со спиной проблемы.

— А что там? — всполошилась Референт М.

— Крылья там, — почесав бороду, сказал мужик, — надо бы ампутировать.

— Я тебе ща самому кое-что ампутирую, — вдруг зашипела Референт М, — так ампутирую, что писать только сидя будешь.

Мне на мгновенье показалось, что шапочка у моей возлюбленной зашевелилась, как несколько лет назад в Москве.

— Да я-то что? — бородач попятился. — Моё дело просветить. А что отрезать — это вам решать, доктор.

И он спрятался в своей комнатёнке. От греха подальше.

А Референт М посадила меня обратно в кресло и выкатила из рентген-кабинета.

Только попали мы не в прежний коридор, а в другой — в коридор настоящей больницы.

Я доехал до выхода, слез с инвалидного кресла, потянулся.

— У тебя дома хлеб есть? — спросила меня Референт М.