Илья поставил передо мной чашку кофе и нежно чмокнул в нос.

— Ужасно не хочется на работу, — пожаловался он. — Первый раз в жизни со мной такое.

— Понимаю, — кивнула я, осторожно пробуя кофе. — Это было лучше Парижа. Кстати, кофе обалденный.

— Врешь, а приятно, — Соболев отпил из своей чашки и поморщился. — Твой вчера был вкуснее.

— Даже такой наглой лестью ты меня не заставишь варить тебе кофе, — фыркнула я.

— Согласен варить его каждый день, лишь бы просыпаться по утрам с тобой.

От его прямоты у меня захватило дух.

С самого начала захватывало, но сейчас он уже не говорил намеками, как в лимузине, и его чувства не прятались за толщей лет, как в армейской истории.

Я сидела, смотрела в упор в светлые глаза, в которых резвились золотистые искры солнца, а казалось — лечу в бесконечную пустоту космоса, настолько это было нереально.

Сделала еще глоток горького кофе, даже не вспомнив о порционных сливках, которыми не решилась напоить Писклю. Надо было как-то приземлиться, вернуться в реальность. Даже моя любовь к мужу не была такой фантастической. С ним было как-то очень по-земному: страсть, секс, подписи в загсе.

А с Ильей никак не развеется эта радужная дымка первой любви.

Он тоже продолжал смотреть на меня, забыв о чашке в руках.

— Интересно, чем я заслужил это утро с лучшей женщиной в мире? Вроде не спасал от голода африканских детей и не изобрел лекарство от рака. За что такой подарок? — он смягчил слова, которые могли бы быть и моими тоже, улыбкой. — Пойти на эту встречу выпускников было лучшим решением в моей жизни.

— Ты меня даже не узнал сначала! — возмутилась я больше от смущения, чем всерьез.

— Что значит — не узнал? — переспросил Соболев. — Я обалдел! Смутно надеялся увидеть тебя там, но не ожидал, что ты войдешь в распахнувшуюся дверь по красной дорожке как королева. Невероятная, шикарная! Ни одна фотография в «Фейсбуке» меня к такому не подготовила. Я от шока забыл, что люди при встрече делают. У меня руки тряслись, я багажник с третьего раза только открыл.

— А цветы Наташке? — раз выдался такой отличный повод, я решила докопаться и к этому. — Не мне, «лучшей женщине в мире», ей!

— Надо было тебе? В ее день рождения? — нахмурился Илья на секунду, но потом рассмеялся так что пришлось поставить чашку на стол, чтобы не разбрызгать кофе. — Это было бы красиво! Жаль, я не додумался. Говорил ведь, у меня плохо с фантазией, потому и не стал музыкантом. Ты мне подскажи в следующий раз.

— Ты этого не сделал бы! — помотала я головой, невольно хихикая, представив лицо Наташки.

— Теперь уже не узнаем… — он взъерошил свои волосы, став еще сексуальнее, если это было возможно, и провел тыльной стороной ладони по моей щеке. — Так не хочется уходить. Мне безумно хорошо с тобой.

Я поймала его руку и прижала к себе сильней. Но даже в шутку не решилась попросить остаться. Всему свое время. Наше истекло, пора возвращаться в нормальную жизнь.

Поцеловала на прощанье и закрыла за ним дверь. Никогда не бывает идеального времени для влюбленных. В юности нашим временем владеют родители, во взрослом возрасте — работа, а к старости уже и нет таких страстей.

— Ну что, Пискля, — спросила я копошащуюся в коробке мелочь. — Надо и нам поработать? Эпоксидка теперь отпадает, не хочу тебя травить. Посмотрим, что у нас осталось из материалов…

Я отнесла коробку обратно в комнату, поставила на рабочий стол и принялась сортировать бусины и подвески, задумчиво составляя из них композиции и надеясь, что вдохновение осенит меня само собой, раз затея с сухими цветами отменяется. Всегда можно повторить школьную коллекцию, и, судя по отзывам, ее купит еще немало народу, но мне не хотелось повторяться. В чем-то Соболев прав — мои конкуренты найдя золотую жилу, вырабатывали ее до последних крошек, повторяя одну и ту же тему в разных вариациях. А мне быстро становилось скучно и казалось, что я не творческой работой занимаюсь, а на конвейере колпачки зубной пасты закручиваю.

Мысли об Илье заставляли пульс учащаться, тепло разливаться под кожей, а пальцы ног поджиматься от горячих воспоминаний о последних двух днях. Я то и дело выпадала из реальности — только пальцы продолжали перебирать бусины, крутить и раскладывать как в калейдоскопе, составляя причудливые узоры.

А потом вдруг работа пошла.

Разлетелись радугой бусины, отсеялось ненужное, а нужное сложилось само собой.

В совершенно неожиданных для меня розовых, пудровых, бежевых оттенках.

Со всплесками алого и золотого.

С белыми отсветами и нежно-солнечным желтым.

Сочетания цветов, которые я использовала так редко, что сейчас иногда вскрикивала от досады, когда приходилось разрушать одно сочетание, чтобы собрать другое.

Но я схватила телефон и начала снимать то, что получалось, чтобы не забыть…

…утро…

…еще закрыты глаза…

…не проснулся разум…

…нежные касания, манящие, медленные…

…горячее дыхание…

…отрывистые выдохи…

…переплетение тел — оттенки меда и розовых лепестков…

…солнечные лучи сквозь светлые занавески…

…первое утро вдвоем…

Сама не знаю как, но я собрала из стекла, пластика и металла полный секс. Без каких-то прямых символов, только изгибами, сплетениями и сочетанием цветов добилась того, что при взгляде на браслет в мыслях растекалась чистейшая эротика, аж покалывало кончики пальцев от желания.

Не удержалась, не стала ждать, пока куплю все материалы — загрузила в свой магазинчик на «Фейсбуке» фото и спросила, будет ли кто-нибудь участвовать в аукционе? Почему-то хотелось сделать эту коллекцию небольшим тиражом. Она была слишком интимной, чтобы рассылать работы десятками. И в этот раз совершенно не удивилась, увидев, как мгновенно взорвались комментарии ответами «ДА!», «Конечно!», «Хочу!»

Я и сама видела, что получилось у меня нечто особенное.

В личке горело два непрочитанных сообщения.

Одно от Наташки. После россыпи милейших картиночек особенно лихо смотрелось ее злое:

«Ну ты и стерва! Я тебе доверилась, а ты!»

«Ты же получишь свой зал, как и хотела?» — отпечатала я.

И не придется изменять мужу — это уже не добавила, но как бы предполагается, что даже ради карьеры это все-таки крайний вариант, нет?

«Но не получила Соболева!» — тут же ответила она.

«Он же нужен был ради зала, нет?»

«Эх, Рита… Святая простота. Ладно, не все еще потеряно».

Я тупо посмотрела на последнюю строчку и аккуратно ее забанила.

Если я еще разок подумаю, что Соболев был прав, пора будет волноваться за мое сердечко.