Хвощи всех мастей, папоротник и плауны с высокими стволами, покрытыми рубцами, огромные столбы с вихрастыми куполами, заросли палок, похожих на бамбук, только с мохнатыми вытянутыми кистями на концах, тонкие высокие стволы с развесистой кроной из длинных листьев. Густые заросли всего этого перемежались с мутной гладью воды, из которой торчали то коренья хвощей, то зонтичных растений, мшистыми буграми и листьями. Куда не глянь — везде густота лесного массива. Только скальный хребет продирался через эту чащу, уходя далеко к горизонту, как хвост диплодока извиваясь среди яркой, буйной зелени. Далеко на конце «хвоста» еле угадывались силуэты буро-серых гор.

— По хребту идем, — постановил Иван.

Мудрое решение, — кивнула дружно команда и двинулась цепью по каменистой насыпи.

Из зарослей то и дело выныривала какая-нибудь особо жуткая, жужжащая дрянь, слышались звуки то ли чмоканья, то ли чавканья, шлепки и резкий стрекот.

Две ящерицы со сплюснутыми головами гревшиеся на солнышке на валуне, даже не обратили внимания на проходящим мимо людей.

Под ноги Стаси нырнула огромная сороконожка и, женщина, взвизгнув от неожиданности, отпрянула и впечаталась прямо в Чижа.

— Осторожно, — придержал ее тот. — Боишься насекомых?

— Как все женщины, — ответил за нее Аким, проходя мимо и, с хрустом раздавил сороконожку ботинком. Стасю передернуло.

— Возьми жвачку, — кинул ей кубик Иштван. — Мутить от этих тварей не будет.

Женщина сунула ее в рот и тряхнула волосами, надеясь избавиться от омерзения и страха перед местной фауной.

— Кошмар, да? — с сочувствием покосился на нее Николай. — Держись рядом.

Какая она все-таки глупенькая, маленькая, слабенькая, — улыбнулся подбадривающе, с нежностью и сочувствием поглядывая на Стасю. А та не замечала взгляда Чижа — под ноги смотрела, боясь напороться на нечто подобное тому, что геройски победил Аким. Ей было ужасно стыдно своего детского, глупого страха, но она никак не могла с ним справиться и готова была визжать ежеминутно и по делу и просто так, в качестве репетиции встречи. У нее даже волосы на голове дыбом встали как у кошки шерсть, и шла она как балерина, почти на носках, и почти выплясывая то менуэт, то па-де-де.

Наблюдать за ней было смешно и трогательно. Чиж улыбался, Иштван косился, поблескивая смеющимися глазами. Сван щерился во весь зубной состав, лукаво щурясь на сестренку. Да, сейчас они чувствовали себя рядом с ней воистину сильными и могучими мужчинами, братьями — богатырями.

— Кви! — подпрыгнула Стася, увидев паука, огромного и грозного как ей показалось и, поняла, что через пару часов такого марша заработает сразу все нервные болезни, какие существуют на свете.

А тут еще какая-то жуткая каракатица наклонила верхушку хвоща в ее сторону и прыгнула.

С криком:

— Аааааа, — Стася впечаталась в Чижа и накрепко прилипла к нему, не понимая этого. Тот и рад, обнял успокаивая, взгляд гордый — к нему кинулась, не к Ивану или Иштвану. Сердце от радости чуть не в висках билось: малыыышкаа.

— Что за оперные арии, Русанова?! — обернулся капитан. Увидел огромные от ужаса глаза женщины, белое лицо и вздыбленные черные волосы и притормозил, понимая, что Стася близка к банальному обмороку.

— Камрад, у сестренки финиш нервной системы, — хмыкнул Сван. — Пора доставать успокаивающее.

— Нет! — очнулась женщина, ладони выставила и умоляюще на капитана посмотрела. — Иван, пожалуйста, дай мне пять минут!

— Привал, — объявил тот, кивнув Стасе. Женщина рухнула на колени и закрыла глаза, начала приводить нервы в порядок, прогонять страх и настраиваться на спокойствие. В свое время она избавилась от страха перед насекомыми, но тут то ли программа сбилась после двойной нагрузки, то ли слишком много, слишком больших и мерзких экземпляров было, старый страх вернулся. Чтобы победить его требовалось время и усилие воли, здоровая злость на себя и на насекомых, что женщина и пыталась аккумулировать.

Чиж расстроено топтался рядом, готовый вновь предоставить ей свои объятья для успокоения.

Иштван и Иван обозревали в оптику стекол очков окружающее пространство. Ян бродил по камням, выискивая место, где бы ловила волна и наладилась связь. Аким сидел на валуне и, морщась, смотрел на заросли древнейшей флоры.

— Все, — поднялась женщина. Увидела паука, ползущего к ней и со злостью отпнула его. — Кыш!!

— Подъем, — бросил капитан, и группа опять двинулась в путь.

Бойцы то и дело поглядывали вокруг, на маячок часов, и прикладывали пальцы к ушному наушнику, вслушиваясь то в тишину, то в слабые эфирные всполохи. Но ничего не говорило о присутствии людей, о возможности связи.

После двенадцатичасового марша, группа вышла на холмистое пространство с превалированием каменистых насыпей и, илистых прогалин воды. Первым движение маячка заметил Иштван и крикнул:

— Есть! Капитан, кажется есть!

Патруль дружно уставился на свои часы — маячок дрожал у всех.

Стася повела рукой, пытаясь понять направление, а значит и местоположение своих и отметила на северо-западе более четкое колебание. Двинулась в сторону лежащей там каменной гряды и мутных луж.

— Русанова, куда?

— Иван, здесь более четкое определение. Это где-то здесь, — повела над насыпью рукой, взобралась вверх и приметила у камня бусину наушника.

— Худо, — кинула его капитану.

— И у меня! — бросил найденный на самой вершине наушник Сван.

— Два. Где третий? Ищем, братцы.

— Что искать? Больше ничего и никак, — бросил Аким, показывая, что маяк на часах замер.

— Да-а, — проверил свои часы Федорович. — Значит третий с наушником.

— Или потерял его много дальше, — заметил Иштван.

— Одно радует, ни крови, ни останков, ни признаков борьбы не видно.

— Видимо бежали, ног не чуя.

— Ага.

— Э-э-э-эйй!!! — закричал с высоты Сван, сложив ладони рупором.

Крик эхом разнесся по долине и стих. Минут пять слушали — ответа нет. Забрались к мужчине на гребень и дружно грянули в семь голосов:

— "Оранжевые"!!!

Опять тихо.

— Глупо, — поморщился Аким.

— Есть другие предложения?

— Домой вернуться.

— И бросить своих, — кивнул Сван, презрительно глянув на мужчину. Бойцы переглянулись — не сработаемся, говорили их взгляды. Капитан недобро глянул на Шаловича:

— Истерику отставить. Есть задание и, пока оно не будет выполнено, никто никуда не вернется.

— "Сначала дело", — бросила Стася.

— "Главное вера", — поддакнул Иштван.