— Кера, нам не нужно, чтобы они ушли. Сможешь их тихо прикончить, когда немного отъедут? — Говорить чертовски сложно — перед глазами мелькают короткие сценки происходящего внутри дома. Сам не ждал такого эффекта.

Богиня даже отвечать не стала, просто исчезла. Локомобиль затих, как только проехал открытое пространство и скрылся за деревьями. Меня все еще полощет от обилия ярких картинок. Будто фильм ужасов смотришь, только все сцены смешались и происходят почти одновременно. Один из чистых оскальзывается на лестнице, что ведет в подвал, и падает, ломая себе шею. Двое охранников Брутусов одновременно бросаются к пострадавшему, один наклоняется над покойником, второй случайно роняет револьвер, при ударе тот стреляет, пуля вышибает мозги первому. Одновременно двойка чистых, которых отправили проверить верхние этажи, ухитряется свалиться с лестницы. Один слишком сильно оперся на подгнившие перила, которые неожиданно ломаются под рукой. Падая, чистый брат инстинктивно хватается за одежду напарника, и они оба падают вниз — на голову своему начальнику. Тот вовремя отскакивает, вот только не совсем удачно — поскальзывается на крови того несчастного, с которым развлекалась Кера и проламывает головой столик, на котором совсем недавно играли в кости. Остатки перил выбирают этот момент, чтобы рухнуть вниз, причем переворачиваются в воздухе. Тяжелая дубовая балясина пробивает чистому живот. В это же время кто-то из Брутусов напарывается грудью на штык-нож оставленной в комнате винтовки. В подвале кто-то роняет на себя тяжелый металлический стол, ломая себе ступни. И еще несколько подобных происшествий, которые я просто не успеваю отследить — от обилия информации у меня кружится голова и все плывет перед глазами, сливаясь в кровавый калейдоскоп. Боги, да как с этим бороться? Я так сам копыта отброшу! В записях того проклинателя этот эффект описывался, но подача информации, как я теперь понимаю, там очень сухая. На практике ощущения разительно отличаются от того, что я ожидал. Если бы я писал такие заметки, я бы непременно добавил «и тут ты охренеешь». Так было бы значительно полезнее для будущих поколений.

Пытаюсь сосредоточиться на ком-то одном, и у меня это получается. Старший из чистых еще жив. Он выдергивает пробившую живот деревяшку, полыхает очищающим светом. Эффект минимальный — вокруг продолжают калечиться и умирать. Чистый проползает пару футов, оставляя за собой след из пепла и крови, вываливается из ловушки. Все. Он более не находится под действием проклятия. Нет уж, так не пойдет. Трофейная винтовка очень кстати лежит у меня под рукой. Навести, выстрелить, передернуть скобу и выстрелить снова. Чистый ранен, но силен. Свет защищает его — мои пули рассыпаются пеплом, не долетая. Ну же. Скоба — выстрел, скоба — выстрел. Пулемета не хватает, да. Патроны кончаются, перезаряжаться некогда. Вздергиваю себя на ноги, бегу к чистому. Он уже понял откуда стреляли, так что меня встречает очищающий луч. Ерунда, этот не такой мощный, как у иерарха. Да и нащупывает меня не сразу. Прикрыв лицо локтем левой руки, правой я палю по чистому из револьвера. Знакомая последовательность. Выстрелить, взвести курок, снова выстрелить. Пули не наносят вреда, но чистому приходится отвлекаться на собственную защиту, и он перестает лупить своим светом. Меня прожаривало всего-то секунд пять, а от одежды уже остались одни лохмотья, да и кожа на открытых участках горит. Патроны в револьвере тоже заканчиваются, а второй я сегодня не взял. Плевать, я уже подбегаю. Роняю бесполезный револьвер, выдергиваю из-за пояса нож. Совсем небольшой.

Чистый снова включает свою светилку, только уже поздно. Прыжок, и я зависаю над чистым, начиная со всей возможный частотой тыкать клинком. Священник вынужден сосредоточиться на защите. Я не могу его коснуться, но каждый раз клинок оказывается все ближе к коже. Мне тоже больно — эта защита, оказывается, вполне себе жжется. Интересно, кто не выдержит первым? И где, Тартар ее побери, Кера?

Стоило вспомнить о богине, и она появляется рядом. У нее тоже есть нож, но она обходится без него. Пока я изображаю из себя швейную машинку, богиня медленно продавливает сопротивление голыми руками. Пальцы сжимаются на шее, глубоко погружаются в кожу. Сопротивление внезапно исчезает, и нож глубоко входит уже мертвому чистому в грудь.

— Это было сложно, — тяжело дыша, констатирую я. — Нужно пойти внутрь, добить остальных.

— Я туда не сунусь, — передергивает Керу. — Мне еще дорого это тело. Да и Еву жалко. Ты уверен, что на тебя твой манн не будет действовать.

— Ммм, честно говоря, понятия не имею. — В самом деле, об этом я как-то не подумал. С сомнением кошусь на приоткрытую дверь. — Да, пожалуй, не стоит туда соваться.

— Там все равно остался только один живой, и он очень мучается, — богиня к чему-то прислушивается. — И он скоро умрет, даже если больше с ним ничего не случится.

— Вот и отлично. — С некоторым трудом поднимаюсь на ноги, иду обратно по своим следам. Револьвер нашелся легко — не хотелось бы его терять. Слетевшая во время бега шляпа — тоже. — Слушай, а тех, которые на локомобиле уехали ты очень кроваво убила?

— Ну так, — пожимает плечиком Кера. — Смотря с чем сравнивать. А почему ты спрашиваешь?

— Посмотри, во что превратилась моя одежда, — я развожу руками, демонстрируя лохмотья. — Запасной я не взял, тащиться через весь город в таком виде — гарантировано привлечь к себе внимание.

— Ну пойдем посмотрим, — с сомнением тянет Кера. — Я, знаешь ли, не слишком за этим следила, потому что очень торопилась. Боялась пропустить самое интересное.

Локомобиль с беглецами оказался совсем недалеко. Пальто для меня тоже нашлось, у водителя. Правда немного узковатое в плечах. С пассажиром Кера поступила совсем неаккуратно, а вот сидящему за рулем просто свернула шею. Видно, что торопилась.

Кое-как натянув трофей, побрел к воротам. Видок у меня, конечно тот еще — дорогущие брюки, щегольский котелок, из-под несходящейся на груди куртки виднеется зияющая дырами, но зато шелковая сорочка, а поверх нее — двубортное твидовое пальто явно с чужого плеча. Кера еще лучше. Мы кое-как оттерли ее руки от крови, а вот жакетка все-таки запачкалась, и сделать с этим ничего нельзя. Пришлось ее снять, и обернуть вокруг рук, на манер манто — рукава платья тоже здорово окрасились. В общем, на улицах в таком появиться можно, но любому встречному будет очевидно — с этими господами что-то случилось. Внимание привлекать мы определенно будем, а этого хотелось бы избежать. Искать, кто тут порезвился будут и чистые и Брутусы. Мы с Керой, определенно первые подозреваемые. Конечно, жандармы к Ортесам не заявятся, и допрос проводить не станут. Во-первых, потому что это Ортесы, а во-вторых — у самих рыло в пуху.