– Пожалуйста, не плачь, милая, все скоро выяснится, я, как и ты, не верю, что Филипп может быть убийцей, он хороший человек, – бормотала леди Гренвилл, неуверенная, что ее слова доходят до ушей сестры.

Лорд Гренвилл лишь покачал головой, мрачное выражение его лица, как оказалось, могло быть еще мрачнее. Вернулась Джейн с успокоительными каплями, и общими усилиями подругам удалось заставить Кэролайн принять солидную дозу лекарства. Девушка все еще плакала, когда Джейн и Ричард отвели ее в спальню и уложили на кровать.

– Это ведь не так? Эмили, скажи, что Филиппа не станут обвинять в смерти мисс Несбитт? – бормотала Кэролайн, пока капли не усыпили ее.

О том, чтобы ехать немедленно в Гренвилл-парк, не могло быть и речи. Лорд Гренвилл и Соммерсвиль поднялись наверх отдохнуть, а Эмили и Джейн устроились в гостиной у зажженного камина. У обеих было тягостно на душе.

– Так, значит, твоя сестра влюблена в Рис-Джонса, – первой нарушила молчание мисс Соммерсвиль.

– Выходит, что так, – с сокрушенным видом согласилась леди Гренвилл.

– И ты ничего не знала? – недоверчиво переспросила Джейн.

– Я и не думала, что моя младшая сестра может быть такой скрытной. За пару дней до бала она обиделась на Уильяма, когда он пошутил насчет ее предполагаемых поклонников, и убежала, из чего мы оба заключили, что она, должно быть, кем-то увлечена, но я не стала ее расспрашивать. Вчера на балу твой брат, а после и я сама заметили, как предшествующее поездке к Рис-Джонсам воодушевление покинуло ее, но я так и не смогла понять его причины. Честно говоря, я как-то упустила ее из виду, наслаждаясь сперва танцами, а затем пирожными и желе… А теперь получается, что я плохо присматривала за ней и позволила потерять голову из-за джентльмена, который собирался жениться на другой. Что скажет наша мать, когда узнает?

– Тебе не в чем себя обвинять! – уверенно заявила Джейн. – Все молодые девушки умеют хранить свои секреты, когда захотят! Сколько лет тебе удается скрывать свои чувства от мужа?

– Она могла бы поделиться со мной, – Эмили не могла не признать правоту Джейн, но Кэролайн казалась ей еще совсем юной, чтобы иметь сердечные тайны. – Вся наша семья знала, что я влюблена в Уильяма, и матушка постоянно старалась оградить меня от встреч с ним.

– Тогда ты была намного моложе Кэролайн. Ей исполнилось восемнадцать! Наша Сьюзен в девятнадцать была помолвлена, а ты сама к двадцати годам уже пережила тяжелую болезнь, смерть сестры и свадьбу с ее вдовцом! Не стоит переоценивать восемнадцатилетних девиц, дорогая.

Джейн знала, о чем говорит, и ее подруге пришлось с ней согласиться.

– Пусть так, что толку нам сейчас говорить о том, как и когда она успела влюбиться в Рис-Джонса? Важнее понять, что же теперь делать? – Эмили была рада, что при неприятной сцене с истерикой сестры из всех ее подруг присутствовала именно Джейн, способная дать хороший совет и не болтать об увиденном.

– И что только она нашла в нем… – мисс Соммерсвиль словно и забыла, что еще недавно со всей серьезностью рассматривала вопрос своего брака с мистером Рис-Джонсом.

– Он довольно хорош собой, к тому же пережил трагедию. Кэролайн, как и все мы, большая любительница романов, а история Рис-Джонса так похожа на роман – смерть невесты с таким же, как у нее, именем, погружение в бездну отчаяния и обретение новой любви…

– Только вот эта любовь – не Кэролайн! – возразила Джейн. – По законам романов именно она должна была утешить его и пробудить к жизни, а на ее месте оказалась мисс Несбитт! Как Кэролайн увязала эту нестыковку в своем романе?

– Если она захочет, то расскажет, я не буду давить на нее… – леди Гренвилл внезапно едва не подскочила в своем кресле. – Господь милосердный, за этими переживаниями я забыла о причине, вызвавшей их! Мисс Несбитт мертва, а суперинтендент Миллз считает, что убить ее мог Филипп Рис-Джонс!

– Я ни на минуту не забываю о смерти Флоренс.

– Что ты чувствуешь, Джейн? – Эмили протянула руку, чтобы ободряюще погладить ладонь подруги. – Вы не успели даже познакомиться поближе, она едва скользнула по краю твоей жизни, и вот ее уже нет…

– Я не знаю, – мисс Соммерсвиль сжала пальцы Эмили, молчаливо выказывая свою благодарность. – Она не нравилась мне, не знаю почему. И я надеялась, что со временем все переменится, и отец найдет способ объединить нас в одну семью. Мистер Несбитт… вот о ком я думаю, Эмили! Флоренс уже не вернуть, а он должен продолжать жить! Как мне разделить его боль и одиночество?

Леди Гренвилл до выходки Кэролайн тоже думала о мистере Несбитте и о том, как жесток свет – он не позволит Джейн открыто утешать отца, стоять рядом с ним у гроба Флоренс. Самые гнусные сплетни отравят им жизнь уже через несколько дней после похорон мисс Несбитт. В подруге Эмили не сомневалась – Джейн сохранит свои чувства в тайне, в конце концов, множество женщин будут проливать слезы во время прощания с юной девушкой. А вот мистер Несбитт… Как поведет себя он, невозможно было предугадать тем, кто не знал его хорошо.

«Надеюсь, спустя три-четыре дня после похорон он приведет свои мысли хоть в какой-то порядок, – думала Эмили. – Друзьям полагается наносить визиты, и мы с Джейн сможем бывать у него и после похорон Флоренс, не вызывая подозрений – ведь половина графства съедется в поместье Несбиттов, и большинство – отнюдь не из желания поддержать несчастного отца. Скорее всего, мистер Несбитт не станет принимать всех и каждого, но для Джейн он, конечно, сделает исключение».

Подруги еще долго сидели рядом молча, то и дело утирая слезы. По стечению обстоятельств обе оказались вовлечены в трагедию глубже, чем кто-либо мог подумать. Джейн лишилась сестры, ее отец сходил с ума от горя, а сестра Эмили страдала от неразделенной любви к несостоявшемуся жениху мисс Несбитт.

К обеду Соммерсвиль и лорд Гренвилл спустились в столовую. Джейн поднялась к Кэролайн и убедилась, что девушка все еще спит, и сон для нее сейчас был благом, если только ей не снились кошмары. Но и они не могли быть ужаснее той действительности, в которой ей предстояло проснуться.

Уильям согласился остаться в доме Соммерсвилей еще на одну ночь. Посеревшее лицо Эмили вызывало в нем жалость, но он не умел выразить ее. Какой хорошенькой она была вчера на балу в своем экстравагантном туалете, а сегодня в коричневом старом платье мисс Соммерсвиль, которое было ей велико, казалась старше на десять лет и на столько же печальней.

После обеда Джейн попросила джентльменов не оставлять их одних и велела горничной принести шерри – уже не раз опробованное ими средство от горестной тоски. Ричард только насмешливо приподнял брови, но не осмелился шутить, а лорд Гренвилл сам наполнил их бокалы и даже предложил поиграть в карты, чтобы как-то отвлечься.

Все проявили воодушевление, которое никак нельзя было назвать искренним, тем не менее игра оказалась не самым плохим способом занять время.

Днем слуга Говардов привез записки от Дафны и Сьюзен. Обе леди были удручены случившимся, но если Сьюзен сильнее всего жалела мистера Несбитта и его дочь, то миссис Пейтон сетовала на то, что Кэтрин Рис-Джонс и Меллотты опять должны будут почувствовать на себе действие сплетен и пересудов. Беспокоило Дафну и то, что она и ее подруги опять будут много говорить и думать о смерти, что может привести к нервическому расстройству. Спасением, по мнению миссис Пейтон, должен стать приближающийся лондонский сезон. Если летом вся их компания спаслась от тягостных разговоров на курорте, то зимой для этого как нельзя лучше подойдут столичные развлечения.