А в этот же момент с противоположной стороны улицы послышались торопливые шаги, и прямо под балконом остановился мужчина в белом костюме, низко надвинутой на глаза шляпе.

– Кончита!

Отставив лейку, девушка перегнулась через перила:

– Это ты, Хосе?

Украдкой выглянув из-за своего укрытия, Кэтрин увидела, как она протянула к нему руки, а Хосе, сорвав с головы шляпу, счастливо засмеялся.

Сгорая от смущения, Кэтрин тихонько выскользнула из-под арки и бесшумно удалилась в ту же сторону, откуда пришла. Молодые люди, занятые собой, ничего не заметили. Итак, у ее жениха есть возлюбленная, причем, судя по всему, дед его об этом и не подозревает. Почему-то Кэтрин была уверена, что Сальвадор вряд ли бы одобрил прелестную Кончиту в качестве будущей невестки. И вдруг презрение к старику с неожиданной силой вспыхнуло в ее груди. Почему в этом проклятом доме каждый не может быть самим собой? Разве богатство, положение в обществе, бриллианты так уж важны для счастья? Кэтрин нисколько не сомневалась, что Хосе до безумия влюблен в эту девушку, однако без малейших угрызений совести готов оставить ее и жениться на другой! А она... чем она лучше его, почти уже решившаяся связать с ним свою жизнь? Нет, сейчас, вернувшись в «Каса», Кэтрин твердо скажет всем, что никогда не станет женой Хосе. Никогда! И пусть Сальвадор только попробует ее запугать! А если Эдвина примется возражать, то, в конце концов, всегда можно укрыться в монастыре. В эту минуту он казался ей островком мира и спокойствия.

У дверей «Каса» девушку встретил старый привратник. Вцепившись костлявыми старческими пальцами ей в руку, он что-то бессвязно залопотал на своем родном языке. Прошло немало времени, прежде чем она поняла, что с доном Сальвадором случился удар.

В доме царил переполох. Дона Луиза спорила с доктором, который настаивал, чтобы дона Сальвадора немедленно отправили в больницу. Она твердила, что если ее свекру суждено умереть, то пусть это произойдет в его собственном доме. Пилар, забыв о том, сколько раз она ругалась с дедом, горько рыдала у себя в спальне. Всюду, не зная, что делать и чем помочь, суетились насмерть перепуганные слуги. Возле лежавшего без сознания старика оставалась лишь одна Эдвина. После ухода доктора дона Луиза принялась рыдать, заламывая руки, и Кэтрин с трудом удалось уложить в постель обезумевшую женщину, уговорить ее принять снотворное. С Пилар оказалось потруднее – девушка искренне наслаждалась, демонстрируя свое горе, и почему-то все время твердила, что не простит себя, если дедушка умрет.

Не успела Кэтрин успокоить Пилар, как на пороге появилась бледная как смерть Эдвина и принялась поручать ей то одно, то другое. Девушка сбилась с ног, пытаясь заставить слуг приняться за дело. Те, казалось, совсем потеряли голову, все валилось у них из рук.

В эти часы Кэтрин, как никогда прежде, стало ясно, что Сальвадор был стержнем, державшим воедино всю эту семью. Даже при мысли о том, что его вот-вот не станет, все домочадцы совершенно упали духом.

Поздно вечером раздался телефонный звонок. Поскольку никто, по-видимому, не собирался брать трубку, Кэтрин пришлось спуститься и ответить. На другом конце провода говорили на андалузском диалекте. Несколько раз в отчаянии пробормотав «не понимаю», она наконец сообразила, что это Хуан Гуэрва. И даже разобрала, что у него возникли какие-то трудности с отправкой быков. Он тоже желал получить указания. С трудом девушке удалось ему втолковать, что сеньор тяжело болен, а Хосе нет дома. Сердце ее упало – должно быть, Сезар уже уехал, иначе он все уладил бы. Повесив трубку, она прислонилась к стене. Ее охватило чувство ужасного одиночества. В душе Кэтрин все еще теплилась надежда увидеть его на прощанье. Теперь все было кончено. Между ними лег океан.

Вскоре после этого звонка, к ее величайшему облегчению, появился Хосе. На пороге его встретил хор стенаний и слез. Ничего не понимая, он повернулся к Кэтрин, и ей пришлось объяснить, что случилось. Она рассчитывала, что Хосе немедленно возьмет все в свои руки, но он только растерянно смотрел на нее, испуганно моргая, как ребенок. Затем, упав в кресло, растерянно запричитал:

– Что же делать?!

– Кому же и решать, как не вам? – саркастически осведомилась Кэтрин. – Ах да, еще звонили из Валдеги, это срочно. Там что-то напутали с отправкой быков. Я не совсем поняла, в чем дело. Может, вам позвонить Хуану и узнать, что случилось?

Хосе растерянно покачал головой:

– Но я ничего не понимаю в этих делах.

Вздохнув, Кэтрин пожала плечами и отправилась на кухню попытаться убедить кухарку успокоиться и приготовить хоть что-нибудь поесть.

Перед обедом она поднялась в комнату дона узнать у Эдвины, как дела. В мрачной, словно средневековая усыпальница, спальне старик хрипло, неровно дышал. Почти такой же бледной была и Эдвина.

– Не могу оставить его, – прошептала она, – вдруг он придет в себя, а рядом никого нет... или... умрет... – Ее голос дрогнул.

Кэтрин была потрясена – никогда прежде ей не приходилось видеть Эдвину в таком горе.

Она покачала головой и ушла, размышляя, не окажется ли скоро у них на руках двое больных вместо одного. Приказав горничной отнести Эдвине поднос с едой, девушка отправилась в комнату доны Луизы и с облегчением убедилась, что та крепко спит. Затем спустилась в столовую и увидела, что Пилар уже успела переодеться в черное. Кэтрин неодобрительно сдвинула брови. Вскоре к ним присоединился Хосе, и они втроем в полном молчании принялись за еду.

Вдруг, с грохотом оттолкнув от себя тарелку, Хосе яростно рявкнул, глядя на сестру:

– Это ты во всем виновата! Слуги сказали мне, что ты заявила дедушке, будто выйдешь замуж за Карлоса Фонсеку. Он пришел в бешенство, и его хватил удар.

– Вы не постеснялись расспрашивать слуг о таких делах? – не веря своим ушам, спросила Кэтрин.

– А от кого еще я мог узнать об этом? – ледяным тоном осведомился он. – Мама спит, сеньорита Каррутерс сидит с дедом, вы бегаете по дому... Естественно, я хотел выяснить, кто виновник всего этого переполоха. – Он снова повернулся к сестре: – Итак, Пилар, признавайся, это правда?

Девушка разрыдалась.

Решительно встав со своего места, Кэтрин обошла стол и обняла ее за плечи.

– Это непременно нужно было говорить? – упрекнула она Хосе.

Он налил себе бокал вина, смерил Пилар таким взглядом, что обеих девушек бросило в дрожь, и сквозь зубы процедил:

– Ты вела себя просто безнравственно. Дедушка никогда не дал бы согласия на этот брак. А от меня ты его тем более не получишь!

Пилар вновь истерически зарыдала.

В это время хлопнула дверь, послышались торопливые шаги, и дверь в столовую распахнулась.

– Прекратить! – приказал знакомый голос.

И Кэтрин рухнула в кресло.

– Сезар! – облегченно ахнул Хосе. – Слава Богу! Рад тебя видеть, старина! А я уж думал, ты уехал!