Следующий день я провел будто во сне. Геометрия, мифология, история Соединенных Штатов… Меня неотступно преследовали лица Джека Таггерта и Даррелла Оутса. Я был не в состоянии думать о чем-то другом. Повсюду – в кафетерии, в классе, на переменах – я чувствовал на себе взгляды: некоторые – полные сострадания, другие – подозрения, а еще были вопросительные.

Страница на «Фейсбуке» так и не была заблокирована: количество комментариев даже резко выросло. Но в игре «Кто убил Наоми?» уже второй человек изменил мнение с «Генри» на «ее мать». Так как мать Наоми все еще не появилась. Куда она делась? Похоже, ни у кого нет ни малейшей догадки… Замешана ли она в смерти своей дочери? Или же стала жертвой того же убийцы? Но почему в таком случае не обнаружили ее тело?

Я будто снова увидел ее: красивая женщина, с такой же шевелюрой темных шелковистых волос, что и дочь, но ее кожа была светлее – за исключением лета – и глаза более широко расставлены. Она всегда радушно принимала нас, но никогда не смешивалась с населением острова. Как я уже говорил, отец Наоми умер, когда ей было шесть лет, и с тех пор она жила на Гласс-Айленд с матерью. Одинокая, но находящая нашу компанию забавной; она могла развлечь нас гримасами или своими замечаниями заставить покраснеть Чарли и Джонни, так как знала их слабые места. Ничего такого, что всерьез задело бы, но она читала нас, как открытую книгу, и, по-видимому, считала своим долгом сделать нас взрослыми парнями из угреватых дурачков. Их фургон в лагере трейлеров был один из самых скромных.

На долю секунды мне захотелось войти на страничку под «левым» ником и добавить к списку имя Джека Таггерта. Просто чтобы посмотреть, что будет дальше. Я был уверен, что полиция следит за этой страничкой и отмечает каждое ее посещение: вот, наверное, по какой причине она до сих пор не закрыта. Должно быть, они надеются, что преступник выдаст себя, зайдя сюда…

Странное дело, пока я мысленно перебирал недавние эпизоды и представлял, как угрожаю этим скотам огнестрельным оружием и даже стреляю в них в упор, заставив встать на колени, и как они умоляют меня пощадить их, этот день прошел в мгновение ока. Настолько я был не здесь, затерявшись там, где не было ничего, кроме моего гнева и мечтаний о немедленном правосудии.

Во время дневной тренировки по баскетболу я был настолько рассеян, что в какой-то момент мяч врезался мне в лицо. Щеку обожгла боль, когда шероховатая поверхность вошла с ней в соприкосновение, и я увидел тридцать шесть свечей. Не знаю, произошло ли это из-за моей невнимательности, или кто-то намеренно избрал меня мишенью, но вокруг меня установилось молчание, и тренер объявил тайм-аут. После чего он любезно предложил мне отправиться домой.

Я был в вестибюле, когда мой телефон завибрировал. Это был шеф Крюгер.

– Генри? – сказал он. – Ты где?

– В школе, – ответил я. – А где вы хотите, чтобы я был?

– Ты можешь уйти пораньше?

– Я собирался ехать домой.

– Очень хорошо. Перед этим зайди в офис.

– Что-то новое? – спросил я, чувствуя тяжесть в груди.

– Не по телефону.

И он дал отбой.

На тротуаре Третьей авеню Ноа Рейнольдс был захвачен дождем. Над заливом между небоскребами небо было обложено большими черными тучами. Подняв воротник, он направился к ближайшей парковке – той, что находится под пятьюдесятью пятью этажами гранита и стекла «1201»[40].

Его «Краун Виктория» – та же, которую он водил, когда еще был следователем в уголовной полиции Сиэтла и которая сегодня все еще несла бремя лет и километров, – ждала его на пятом уровне. Ноа поместил свое длинное тело за руль, а конверт – в ящик для перчаток. Сто долларов в час за то, чтобы в аудитории библиотеки, тренажерном зале и кафе «Туллиз» следить за мужем одной из руководительниц предприятия, входившего в число самых престижных в городе. Муж этой резкой и властной женщины, кстати говоря, был преподавателем университета в Вашингтоне. Ноа считал, что это не особенно щедрая оплата. После двенадцати дней наводящей сон слежки единственный порок, который он выкопал, была коллекция комиксов про супергероев, о существовании которой миз не знала. У мистера было более десяти тысяч выпусков издательств «Ди-си», «Марвел», «Олл-Американ», которые он прятал в коробке. Вся эта коллекция стоила целое состояние. Ноа выяснил в Интернете, что некоторые особенно редкие экземпляры могут потянуть на восемьдесят тысяч долларов. Не иначе мистер – любитель раздваиваться: днем – покорный супруг, ночью – мститель в маске, который устраивает веселую жизнь всем подлецам города за те унижения, которые терпит в повседневной жизни.

Зевая от скуки, Ноа доехал до межштатной магистрали I-5. Он жил во Фримонте, на севере города, в самопровозглашенном Центре Вселенной, как назвали его жители. Возле красного деревянного дома у подножия моста памяти Джорджа Вашингтона – виадука на шесть полос. Почти прямо перед Троллем. Тролль одинаково сильно привлекал как туристов, так и детей. Он стоял в тени, там, где мост соединялся с сушей, и был ростом с дом. Настоящий Тролль. Из цемента. Его единственный глаз ошеломлял всех, кто останавливался на него посмотреть. Из своих окон Рейнольдс одновременно видел машины, проходящие по виадуку, там, наверху, и Тролля под мостом, так же как туристов и детей, прибывших его сфотографировать.

Там была и статуя Ленина. Из бронзы. Которая возвышалась на Фримонт-плейс. Ленин с пронзительным взглядом, сделанный в соответствии с иконографией; левую руку скульптуры кто-то выкрасил красной краской. Его за сорок одну тысячу долларов привез из России тип, которого звали Льюис Карпентер, преподававший английский и живший в Иссакве. Карпентер давно умер, но пятиметровая статуя по-прежнему была здесь, на Фримонт-плейс. Тролль и статуя Ленина – видите, в чем суть? Жители Фримонта хвастались, что они иконоборцы, творческие личности, свободомыслящие, фрики – по крайней мере, в те времена, когда Ноа здесь обосновался. А сегодня район кусок за куском перекупался руководством «Эдоуб» и «Гугл». В конечном итоге Ноа предпочитал хиппи и коммунистов…

В кармане зазвонил телефон, но ему так хотелось хоть раз насладиться спокойным вечером, что он сделал вид, будто его не слышит. Телефон замолчал. Вот и хорошо. Ноа проехал мимо красного строения, напоминающего кукольный домик, припарковал свою «Краун Викторию» у тротуара и вышел. Последние листья дрожали под дождем. Несмотря ни на что, район сохранял свои хорошие стороны: здесь ценили чувство юмора и хорошее соседство; к тому же здесь есть воскресный рынок, где можно отыскать всякие странные штуки и не менее странных людей.

Телефон снова принялся звонить.

Вот ведь дерьмо, в наше время нигде невозможно побыть в покое. Обратная сторона технического прогресса. Благодаря ей – или по ее вине – для зануд охота открыта круглый год. Днем и ночью. Ноа вынул телефон из кармана и бросил взгляд на номер, который высветился.