– Ты лучше помалкивай, ты в звездах не разбираешься!

– Я-то разбираюсь. А ты вообще ни в чем не разбираешься!

– Зазнайка!

– Сама зазнайка!

– Я с тобой больше разговаривать не буду!

– И не разговаривай.

– И не буду.

– А чего ж тогда разговариваешь?

И пошло-поехало. Пока Кайсын не рыкнет на обеих, остановиться не могут.

Но в основном мы летели спокойно. Хорошо летели. Я сначала боялся снова попасть в пояс астероидов, но потом вспомнил, что он находится дальше, между Марсом и Юпитером, а нам лететь только до Марса.

И вот, когда мы опустошили пакет с собачьим кормом наполовину, Марс в небе, наконец, стал увеличиваться. Красивый такой, как красный резиновый мячик-попрыгунчик, который год назад я закатил под диван и так и не смог оттуда выцарапать. Сверху на Марсе было белое пятнышко. Я читал, это «полярная шапка», совсем как на Земле. И тоже ледяная, как на Земле. Только воды на Марсе не бывает, потому что там всегда сильный мороз и очень холодно, даже летом.

Когда мы подлетели ближе, я увидел спутники Марса и вспомнил, как они называются – Фобос и Деймос, и что это значит – «Страх» и «Ужас». Так вот что имел в виду Вася, когда говорил, что будет, если он Кайсына домой привезет. Наверно, его мама так же не любит собак, как Мама Девочек Иры и Люды не любит кошек.

Один спутник был побольше, другой – поменьше. И что интересно, они были не круглые, как Луна, а какие-то кривоватые, вроде картофелин. Мы завороженно наблюдали в иллюминатор, как быстро приближается к нам Марс со спутниками. Хотя на самом деле это мы к нему приближались.

Потом я взял пилотирование кораблем на себя и стал потихонечку тормозить. Снова навалились перегрузки. Собаки за моей спиной хором сдавленно крякнули, но я все-таки удачно затормозил, развернул капсулу ногами вниз и сел на Марс. Не сел, конечно, а с размаху шлепнулся так, что показалось – сломались стальные ножки у кабины. Те самые, на концах у которых были большие тарелки, чтобы в песок не провалиться.

Сначала мы сидели слегка отупевшие. Потом Мушка начала хихикать. Все хихикала и хихикала, не могла остановиться. Кайсын подошел, положил ей лапу на голову, и Мушка замолчала. Я понял – это нервное. У меня у самого внутри что-то трепыхалось и тренькало. То ли страх, то ли радость.

– Ну что? Пойдем посмотрим, что там и как? – буднично спросила Пчелка, но по ее поджатому хвосту видно было, что она тоже волнуется.

– Идите, идите, – сказал Кайсын. – Я за вами в окошко прослежу. Только недолго. И не уходите далеко. В первый раз вы должны быть предельно осторожны! Вдруг на вас кто-нибудь нападет.

– Да ладно, – махнула лапкой Мушка. – Ученые доказали, что на Марсе жизни нет.

– Точно это науке еще неизвестно, – строго сказал Кайсын. – Пусть сначала прилетят сюда и все обследуют. А потом уже выводы делают.

– Да, а еще не прыгать и не скакать, – предупредил я Пчелку и Мушку. – На Марсе сила тяжести в два с половиной раза меньше, чем на Земле. Еще улетите куда-нибудь, снова вас ищи.

Мы надели скафандры. Удивительно – лапки у меня дрожали, как у щенка, и я никак не мог попасть в штанины. Впервые в истории человечества лапа собаки ступит на поверхность далекой планеты, и эта лапа будет моя!

Мы выбрались в переходной шлюз, а потом открыли люк и спустились по лестнице вниз.

Перед нами открылась гигантская равнина до самого горизонта – и слева, и справа, и впереди, и сзади. Только красный песок, рассыпанные камни кучками и скалы, которые издалека казались голубоватыми. А еще большой кратер с невысокими склонами, в котором волнами лежал песок, как будто это вода в озере застыла неподвижно. Недалеко от него угадывался то ли овраг, то ли канал. Похоже, будто когда-то там текла глубокая речка, а потом высохла. Я вертел головой в шлеме и не мог поверить, что стою не на Земле. Так странно и удивительно.

А небо на Марсе, оказывается, не голубое, как на Земле, а розовое. И ни единого облачка.

В собачьих скафандрах люди не сделали микрофонов и наушников, наверное, решили, что собакам не о чем переговариваться. Но я видел, как Мушка приседала на задние лапки и беззвучно лаяла от восторга. Потом не удержалась, подпрыгнула и подлетела вверх метра на два. Пчелка беззвучно зарычала, подождала, когда Мушка опустится, и легонько шлепнула ее лапой по шлему.

Я указал собакам носом на кратер невдалеке, мол, побежали, проверим, что там. И мы помчались. Лапы тонули в мягком, похожем на красную муку, марсианском песке, но бежать было легко, как во сне. Я немного отстал от Мушки и Пчелки и смотрел, как из-под их лап вырываются маленькие клубочки пыли, закручиваются в вихри и висят в воздухе, медленно рассеиваясь.

Пока мы бежали, стемнело. Значит, на Марсе сейчас вечер. Мы остановились посреди кратера. Вокруг торчали только скалы и ничего больше. Даже лунный корабль скрылся за ними. Только по цепочке наших следов можно было догадаться, где он находится.

Пчелка вдруг начала копать песок и заталкивать его в карманы скафандра. А Мушка напихала в карманы небольшие камешки. Я догадался – для Кайсына. Ему ведь тоже интересно походить по марсианскому грунту.

И тут я заметил, что вижу Мушку и Пчелку словно через мутное стекло. В низине стал сгущаться туман. Я лапами показал собакам, что пора закругляться и бежать домой, то есть в нашу лунную кабину.

Только мы не успели. Вокруг ничего уже не было видно. Как будто мы сидели в банке с молоком. Еле-еле я различал силуэты Мушки и Пчелки. Что же делать? Если бы мы были на Земле, легко бы нашли наши следы по запаху, даже в полной темноте. Но мы на Марсе, и на головах у нас непроницаемые шлемы. Ждать до утра, пока туман не рассеется? А сколько длится на Марсе ночь, я не помнил. Даже если столько же, сколько на Земле, нам просто не хватит кислорода в баллонах.

Совсем стемнело. Мушка и Пчелка прижались ко мне боками. Я подумал: это так глупо – увидеть другую планету, чтобы умереть в первый же день. И еще я подумал, что если мы не вернемся, то Кайсын тоже умрет, запертый в кабине. Он же не сможет улететь!

Никогда мне не было так страшно.

Вдруг какой-то громадный круглый камень выкатился из мутной темноты и покатился прямо на нас! Я не выдержал и побежал. Мушка и Пчелка тоже. Мы мчались не разбирая дороги, а камень – за нами. Мы карабкались по склону вверх, а камень – за нами!