— Нет, — отрезал Иллур. — Флот готов, и я сам хочу видеть, на что он способен.

Вождь скифов встал и прошелся по своей юрте, в которой кроме них сейчас не было никого.

— Я хочу ощутить море, — вдруг сказал он, резко остановившись и вперив в Леху безумный взгляд. — Хочу понять, что такое плыть на корабле, смиряя силу морских богов. Хочу сам увидеть в деле боевую мощь флота.

— Я и не подозревал, что ты в душе моряк, — удивился Леха, воззрившись на кровного брата. — А что до боевой силы, то для этого придется на кого-нибудь напасть или утопить один из своих кораблей. В море-то наверняка не пустынно. Кто-нибудь может заметить нас. Ольвия, опять же, недалеко, Херсонес. Кругом одни греки. Ты же сам не хотел, чтобы кто-нибудь прознал о флоте раньше положенного. Такую секретность развел вокруг бухты, ни одна мышь не проскочила.

— Да, враг не должен узнать о флоте до тех пор, пока мы не будем готовы напасть. Но бойцов надо тренировать, и гребцов тоже, — ответил Иллур, наклонив голову и скрестив руки на груди. — Мы подобрали гребцов для всех кораблей и тренировали их в водах бухты, но Гилисподис говорит, что они должны ощутить корабль в открытом море. И я тоже хочу быть там.

— Ну, как знаешь, — смирился Леха. — Ты бугор, тебе виднее.

— А нападать пока ни на кого не будем, — отмахнулся Иллур от второй проблемы. — Возьмем старые лодки и обстреляем их из машин. Этого хватит.

И вот теперь они оба, вглядываясь в морскую даль, стояли на носу флагманской триеры, носившей имя морского бога Тамимасадаса. К счастью, в этот день и в это раннее время вблизи скифских берегов не наблюдалось никого — ни торговых, ни военных кораблей.

Ветер был слабый, но это играло только на руку Гилисподису, собиравшемуся представить свои детища во всей красе. Триера шла на веслах — гребцы получали бесценный опыт. Перед мачтой со спущенным парусом виднелись две хищные баллисты работы Калпакидиса, развернутые на оба борта. Рядом с ними застыла прислуга из скифов и сам греческий мастер, в который раз объяснявший им, как надо взводить натяжной механизм и заряжать орудие.

На днях в бухту согнали множество рабов, чтобы сделать из них гребцов. Хотя Гилисподис предлагал брать только свободных для гребли, мол, они лучше трудятся, его не послушали. Кроме того, на корабле расположились шесть десятков пехотинцев — вчерашних конников — сгрудившихся сейчас на корме. Глядя на гребцов, Федор только диву давался, на что отважился пойти его кровный брат, чтобы заполучить настоящий боевой флот для новой Скифии.

«Если понадобиться, он всех скифов заделает мореходами, — размышлял Леха, глядя на угрюмые бородатые лица бывших степняков, с тревогой смотревших на волны, — пересадит с коней на корабли. Или в морскую пехоту сошлет».

Иногда Лехе казалось, что планы Иллура не ограничиваются одним Херсонесом. Но об этом еще было рано загадывать. Да и вообще не его дело.

— Начинай, — приказал Иллур греческому мастеру, когда берег оказался достаточно далеко, превратившись в узкую полоску. — Покажи нам таран.

— Чтобы отработать таранный удар и проверить крепость корпуса надо поставить лодки вон там, — объяснил Гилисподис, обратившись к Иллуру и указав нужное направление.

— Ставь, — кивнул скифский вождь.

Гилисподис махнул рукой сигнальщику, и тот, натянув лук, пустил вверх обмотанную белой тряпкой стрелу. Тотчас две триеры, тащившие за собой по связке из пяти больших лодок, выдвинулись вперед и отцепили четыре лодки, оставив их качаться среди волн. Выполнив приказ, триеры сделали разворот и вернулись в строй. Этот маневр они проделали не очень изящно, и одна из них едва не врезалась в другую.

— Шакалы! — заорал Иллур, увидев, как нос первой триеры едва на полметра разошелся с бортом второй, обломав несколько весел. — Я велю вас казнить, если увижу это еще раз!

Услышав долетевшие до них крики, скифы-пехотинцы и капитан триеры застыли, как изваяния, перед своим вождем, команда для гребцов запоздала, они сбились с ритма, и это едва не стало причиной новой катастрофы.

— Да не кипятись ты так, — попытался успокоить его Леха. — Они же тебя бояться, а им еще научиться надо. Ты же сам говорил. А в учении все бывает.

— Эти ослиные дети чуть не повредили корабль! — продолжал кричать Иллур, вцепившись в ограждение. — Ты знаешь, сколько золота он стоил нашему царю?

— Не знаю, — осмелился возразить Леха. — Но это военный корабль, не пылинки же с него сдувать. Он и сгореть может, и утонуть. Но иначе никак. Правда, Гилисподис?

Испуганный таким началом маневров грек часто закивал, решив, что его сейчас опять будут пытать.

— Ничего, тяжело в учении, легко в бою, — объявил Леха, по-отечески хлопнув Иллура по плечу. — Будем продолжать?

— Давай, — кивнул Иллур, взяв себя в руки.

Гилисподис снова махнул рукой, и сигнальщик выпустил вторую стрелу. Тотчас под палубой застучал барабан, отбивая ритм. Вспомнив свистки финикийских офицеров, управлявших гребцами, когда их с Федором везли в Крым на квинкереме карфагенян, Леха подумал о том, что Гилисподис вместо свистков применил для управления гребцами барабан. А для выполнения маневра несколькими кораблями эскадры решил на первое время оставить понятную скифам систему сигнализации стрелами.

Увидев сигнал, четыре выбранные заранее триеры, в экипажах которых Гилисподис был уверен больше других, сняли мачты, опустив их на палубы.

— Так всегда делают греки перед боем, — пояснил главный исполнитель секретного проекта, поймав удивленный взгляд Иллура. — В близкой схватке мачта не нужна.

Затем триеры вышли перед застопорившими ход кораблями общей линии и, разогнавшись, нанесли удар по лодкам. Раздался треск, и от лодок остались одни обломки, усеявшие волны.

Иллур просиял, увидев с какой легкостью оказались уничтожены эти суденышки.

— Слава богам! — крикнул он и впечатленный силой новых кораблей неожиданно скомандовал. — Пусть туда поставят бирему, я хочу посмотреть, выдержит ли она удар.

Удивленный Леха, прищурившись от солнца, осмотрел качавшиеся на волнах обломки лодок и обернулся к своему кровному брату.

— А ты не забыл, что она тоже стоит золота? — издевательски поинтересовался морпех.

— Нет, — отрезал Иллур. — Но я хочу знать, на что способны эти корабли в бою с сильным противником.

— Тогда надо ставить триеру, — предложил Леха.

— Нет, — снова заявил Иллур. — Хватит биремы.

— Тебе виднее, — пожал плечами Леха, вдохнул полной грудью морской воздух и продублировал команду Гилисподису. — Давай, выгружай людей из любой биремы на другой корабль и ставь ее, как мишень. Слышал, что вождь приказал?

— Сейчас все сделаю, — засуетился толстый грек.

Спустя полчаса бирема без экипажа мерно раскачивалась на волнах в паре сотен метров от «Тамимасадоса», а к ней на полном ходу летела триера, нацелившись острием тарана в борт. Не только Иллур, но и Леха затаил дыхание. Он никогда еще в своей жизни не видел реального тарана. Только стрельбу изо всех орудийных стволов и ракетные залпы с борта кораблей поддержки десанта в родной российской морской пехоте. А этот маневр, даже в исполнении вчерашних кочевников, выглядел очень впечатляюще. Продемонстрировав еще несколько быстрых взмахов тремя рядами весел, триера подлетела к обреченному судну и с ходу нанесла удар в подбрюшье. Бирема вздрогнула и даже чуть поднялась над водой, нанизанная на таран. От неожиданности скифы-пехотинцы, стоявшие у бортов, рухнули на палубу, а несколько человек даже очутились в воде, перелетев через ограждения.