Если благородный олень питается грубым кормом с высоким содержанием клетчатки, в основном злаковыми травами, как коровы и овцы, то косуля – лакомка и предпочитает сочную пищу. Обычные злаковые она не трогает, а поедает более сочные травянистые растения или почки и побеги молодых деревьев. Впрочем, когда лесничий или лесовод видит потравленное деревце, сердце его обливается кровью, потому что у дерева уже нет шансов вырасти в вышину.

Чтобы травоядные дикие животные не наносили чрезмерный вред, вводятся так называемые планы отстрела косули, благородного оленя, а также серны в горах. План отстрела – это установленное в ведомственном порядке количество особей, которое егерь должен убить на своем участке в определенный период времени. В противном случае ему угрожает денежный штраф.

Во многих федеральных землях Германии определенный объем отстрела устанавливают, ориентируясь на экспертизу потравы – выборочную оценку количества потравленных деревьев на охотничьем участке. Получается, что оценщики как будто сосредоточены на пустой половине стакана вместо полной. Доктор Руди Зухант из Научно-исследовательского института лесоводства земли Баден-Вюртемберг объясняет: «Если достаточно молодых деревьев оказались не потравлены и могут расти, лесоводственная цель достигнута. Не каждое потравленное деревце нужно считать ущербом». В целом с экологической точки зрения причиненный дичью вред может быть очень даже полезным, если не выходит из-под контроля. Отмершие и пораженные грибами деревья обеспечивают среду обитания насекомым и микроорганизмам, а птицы находят более удачные места для гнезд на кустистой потравленной пихте, чем на прямом дереве, на которое рассчитывает деревообрабатывающая промышленность.

Такая концепция лежит в основе «усовершенствованной лесной экспертизы» в земле Баден-Вюртемберг. Это шаг от конфликта между лесом и дичью к оптимистичному компромиссу в лесоводстве.

Чтобы ответить на вопрос об адаптированной популяции диких животных, Зухант определяет ее следующим образом:

Самое эффективное средство против стремительного роста популяции косули или благородного оленя – это разумная охота, не только на самцов с их рогами-трофеями, но и на самок. В некоторых местах, в первую очередь там, где лес активно обновляется, охоту нужно усилить, а в других вообще не охотиться, чтобы обеспечить дичи экологическое убежище. На естественное снижение численности благодаря хищникам, например волкам или рыси, надеяться не приходится. Поговорка «Где волк охотится, там лес растет» в Германии не работает в силу того, что объем кормовых ресурсов и территория, где может обитать дичь, ограничены. Волки не могут справиться с большим приростом жвачных. Эти хищники влияют на фундаментальные отношения между лесом и дичью, но не на правах главного фактора.

Германский Фонд защиты диких животных выступает с требованием: «Свободу благородному оленю!» Ведь то, что само собой разумеется для волка или бобра, должно быть доступно и этому мигрирующему животному. Земли Мекленбург – Передняя Померания, Нижняя Саксония, Бранденбург, Саксония и Саксония-Анхальт упразднили зоны, отведенные для обитания благородных оленей. Обязательный отстрел во многих местах отменили.

По мнению экспертов, интегрировать благородного оленя в культурный ландшафт критически важно. Одна из причин, по которым для него были отведены специальные зоны, состояла том, что это исходно степное животное портило пашни. Вместе с травой, древесной корой и почками в его рацион входят молодые злаки. Оленю отвели участки, в основном расположенные в горах или верховьях среднегорья, удаленные от сельскохозяйственного культурного ландшафта. Здесь животные не могут нанести пашне ущерб. Теперь важно не дать старому конфликту вспыхнуть вновь. Чтобы изменить систему контроля над популяцией благородного оленя, в том числе за пределами нынешних областей его обитания, нужны пространственные решения, согласованные со всеми, кого они коснутся, особенно фермерами, лесничими и охотниками. Только тогда можно минимизировать ущерб сельскому хозяйству и лесоводству, сократить число дорожно-транспортных происшествий с участием диких животных и при этом обеспечить благородному оленю достаточно пространства и покоя.

Как это верно, как верно. Впрочем, поэт Евгений Рот не упомянул, сколько труда вкладывает человек в деревце. Лесоводство похоже на сельское хозяйство: сеешь и жнешь, только все происходит гораздо дольше. Если между севом и уборкой сельскохозяйственной культуры проходит всего несколько месяцев, в лесоводстве это много десятилетий. Сажая дерево сегодня, владелец леса понимает, что сам он урожай не пожнет. Например, у ели оборот рубки (время, за которое дерево «созревает» для «жатвы») занимает около 80–120 лет, а у дуба – как минимум 120–150 лет. Так что сажать и выращивать лес – самоотверженное дело, которым занимаются из чувства ответственности перед грядущими поколениями и уважения к предшествующим. Но зачем человеку вообще что-то делать, ведь лес растет сам?

Человек тысячелетиями вмешивался в развитие лесов и в последнее время часто менял их структуру, создавая монокультуры. На западе и юге Германии это в основном культуры ели, на востоке – сосны. Они долгое время служили человеку важную службу, но теперь дни монокультур сочтены. Жаркое сухое лето плохо сказывается на этих видах деревьев. Так, стресс, вызываемый засухой, делает ель более восприимчивой к короеду. Короед за короткое время способен уничтожить целые лесные массивы. Когда много деревьев погибают на большой площади, это, в частности, ведет к эрозии почвы и, как следствие, к оползням. Природа сумеет сама приспособиться к изменению климата, но на это уйдет много сотен лет, а человек не может так долго ждать. Ему необходимы функции, которые выполняет лес. Так что пришло время, когда человеку нужно взяться за дело и помочь. В Германии сейчас меняют состав лесов. Лесничие и владельцы лесов уже некоторое время изо всех сил сажают деревья.