— Разумеется, миледи.

Кири снова протянула свое тонкое запястье, и он нанес на кожу капельку одеколона. Она закрыла глаза и вдохнула аромат:

— О да, это именно тот запах, который я помню. Я возьму флакончик.

— Конечно, миледи.

Упаковывая флакон в плотный пергамент, мистер Вудхалл спросил:

— Это подарок?

— Это… трудно объяснить. — Кири уложила упакованный флакон в свой ридикюль. — Я встретила одного джентльмена… Он был так добр ко мне в моем горе. Мне хотелось бы найти его и поблагодарить за его доброту, но нас прервали… я не узнала его имени. Мне показалось, что он пользуется одеколоном «Алехандро», и теперь я убедилась в этом.

— Вы уверены, что это был «Алехандро»? — спросил мистер Вудхалл.

Кири слегка приподняла брови.

— В том, что касается ароматов, я не делаю ошибок, сэр.

— Нет-нет. Конечно, не делаете, — торопливо проговорил он. — Вы способны распознавать ароматы как профессиональный парфюмер, Так вы покупаете одеколон, чтобы помнить о его доброте? Запах оказывает очень мощное воздействие на память.

— Откровенно говоря, я надеюсь отыскать этого джентльмена. Поскольку «Алехандро» — одеколон редкий и дорогостоящий, у вас наверняка не так уж много его постоянных покупателей. Думаю, ничего плохого, если вы назовете их имена, — очаровательно улыбнулась она.

Мистер Вудхалл наморщил лоб, разрываясь между профессиональной осторожностью и желанием услужить леди.

— Не думаю, что было бы благоразумно с моей стороны раскрывать имена клиентов.

— Разве можно считать мужской одеколон сведениями личного характера, ведь мужчина пользуется им, чтобы все, кто пожелает, могли оценить его качество? — сказала Кири.

— Это правда, — неуверенно подтвердил он. — Но число покупателей все-таки довольно велико. Трудно перечислить всех. Не могли бы вы описать этого джентльмена?

— Он довольно высокого роста, хорошо сложен, широкоплечий. Думаю, ему около сорока лет. У него темно-русые волосы, начинающие редеть.

— Это несколько сужает круг поиска — согласился мистер Вудхалл.

Не в силах устоять перед взглядом огромных, полных надежды глаз Кири, он вытащил из ящика гроссбух. Даже с другого конца комнаты Мак смог прочесть надпись «Алехандро» на кожаном переплете.

Кири чуть изменила положение, позволив Маку достать бумагу и карандаш, которыми она его снабдила. Мистер Вудхалл принялся перелистывать гроссбух.

— Посмотрим, кто подходит под ваше описание. Возможно, лорд Харгрив. Или мистер Шератон. Или капитан Хоули. Или может быть…

Он перечислял имена, Кири внимательно слушала, а Мак их записывал. Назвав примерно дюжину имен, парфюмер закрыл гроссбух.

— Это все, миледи. Как вы сами говорили, мужчин, которые пользуются одеколоном «Алехандро», совсем немного, и еще меньше тех, среди которых может оказаться джентльмен, который вас интересует.

— Вы были так добры! — Кири наклонилась вперед и легонько поцеловала парфюмера сквозь вуаль в щеку. — Я безмерно вам благодарна.

Мистер Вудхалл просиял.

— Рад был услужить вам, миледи, — сказал он.

Улыбнувшись последний раз своей лучезарной улыбкой, Кири повернулась и направилась к двери магазина.

Экипаж Керкленда поджидал их неподалеку. Когда они подошли к экипажу, Мак помог Кири сесть. Потом, сказав кучеру: «На Эксетер-стрит, пожалуйста!» — он, забыв о правилах приличия, взобрался в экипаж и уселся напротив Кири.

Кири усмехнулась, взглянув на него, и откинула с лица вуаль.

— Все прошло довольно хорошо, — сказала она. — Но разве ты не должен находиться на запятках экипажа?

— Пробыв пару часов человеком респектабельным, я испытываю потребность возвратиться к самому себе. — Ом уставился в окно, опасаясь смотреть на нее с такого близкого расстояния. — Почему эти духи так безумно дороги?

— Очень дороги ингредиенты, к тому же приходится платить ренту, да и парфюмер хочет иметь хорошую прибыль, — пояснила она.

— Зачем ты купила второй флакон? — поинтересовался он. — Ну разве что хотела доставить удовольствие владельцу магазина, потратив столько денег.

— Это было частью задуманного сценария. Мне показалось, что всем участникам нашей охоты было бы полезно узнать, как пахнет одеколон «Алехандро». — Покопавшись в ридикюле, она извлекла флакон и протянула ему. — У него ярко выраженный запах, так что большинство людей могут его распознать, даже если они не замечают его тонких видоизменений, зависящих от того, кто им пользуется.

Он открыл флакончик и понюхал.

— Похоже на сочетание мускуса с чем-то острым. Не могу сказать, что он мне нравится. — Закрыв флакон пробкой, он возвратил его ей.

— У тебя хорошее обоняние, — заметила Кири, снова укладывая флакон в ридикюль. — Этот запах узнаваемый, мужской и явно дорогой. Тебе знаком кто-нибудь из перечисленных людей?

— Большинство из них время от времени посещали «Деймиен». — Он нахмурился. — Жаль, что я не рассмотрел как следует того парня и не могу сказать, кем из моих клиентов он мог быть.

— Быть может, у Керкленда появятся какие-нибудь мысли на этот счет, когда он увидит список. — В ее голосе звучал юмор. — Почему ты не смотришь на меня? Ты пришел в ужас оттого, что я флиртую? Не забудь, ради чего я это делаю.

Мак чуть зубами не заскрипел. Она была восхитительна, и каждый дюйм ее соблазнительного тела так и звал не противиться греху. Он торопливо опустил шторы на обоих окошках, потом повернулся и крепко поцеловал ее в губы.

Он был готов почувствовать соблазнительный вкус ее губ. Но он был не готов к тому, что она прижмется к нему и ответит на поцелуй. Пульс Мака бешено забился, прогнав из головы все здравые мысли.

Она каким-то образом оказалась у него на коленях. Их тела так же нетерпеливо прижались друг к другу, как и их губы. Здравого смысла как не бывало. Он не мог думать ни о чем, кроме Кири, — храброй, неотразимой и довольно большой проказнице.

Его рука скользнула под юбку и обхватила ладонью безупречную округлость ягодицы.

— Боже милосердный!.. — простонал он. — Кири…

Он крепко сжал ее в объятиях, испытывая дрожь наслаждения и с ужасом сознавая безумие того, что он делает. Он чуть отстранился, чтобы она могла вздохнуть, и зарылся лицом в ее душистые волосы. Ее черная шляпка и шпильки исчезли неизвестно куда. Его напудренный парик тоже свалился с головы.

Обнимая ее за плечи одной рукой, он переместил ее на сиденье рядом с собой и, наклонившись, снова поцеловал, а другая его рука тем временем скользнула вверх по ее ноге к гладкой, упругой плоти бедра. Ее губы были нетерпеливы, а колени гостеприимно раскрылись. Его рука неторопливо поднялась еще выше — туда, где было влажно и горячо. Она охнула, когда он впервые прикоснулся к ее самому интимному месту.