Джек подошел к отцу и опустился на колени у его ног, склонив голову, избегая темного взгляда, ожидая, пока герцог не совладает с собой.

– Мальчик мой! – сказал наконец Блэкдаун. – Сядь! Сядь, Бога ради!

Джек опустился в кресло, столб солнечного света упал между ними. Может быть, он просто вообразил это, или, может быть, влажный след на щеке старика был телесной немощью, а не чувством? Как бы то ни было, момент слабости прошел. Теперь глаза у отца были сухими.

– Черт побери, Джонатан! После стольких лет вы могли бы выказать мне уважение – принять ванну и переодеться, прежде чем являться ко мне.

– Значит, я должен просить прощения за свой неподобающий вид, ваша светлость. Матушка ясно дала понять, что ей он тоже не понравился.

– Ха! Герцогиня! Не стала разговаривать с вами, да? – И герцог рассмеялся. – Она гневается на вас! Почему это вы мешкали, вернувшись в Англию? Что это за вздор, который рассказал нам Ги о каком-то сокровище и разбойниках?

– Случайное и несчастное последствие моих странствий, ваша светлость.

– Да, да. За вами всегда следовали неприятности, как стая ворон. Мы достаточно наслышаны о ваших приключениях. Странные истории, но до меня дошло и то, что вы, между прочим, неплохо поработали и на благо империи.

Джек внимательно вгляделся в отца.

– Только из самых достоверных источников, я надеюсь?

– Намек здесь, намек там, и только на самом высоком уровне. Не будем больше говорить об этом. Теперь вы дома. Конечно, девушке чертовски не повезло. О ней заботятся?

– Она с матушкой. Мисс Марш – дочь почтенного священника из деревни неподалеку от Лайм-Реджиса.

– И вполне несгибаемый образчик в этом роде, конечно. Не важно. Когда Ги сказал нам, что происходит и почему вы не приехали сюда вчера, как намеревались, герцогиня предприняла необходимые шаги, чтобы спасти репутацию девушки. Слуги и ваши сестры считают, что эта молодая особа провела прошлую ночь в гостях у вашей тетки Матильды.

Джек вздернул брови, хотя и не слишком удивился.

– Графиня Кроуз согласилась на такой обман?

– Конечно! Пожалуй, это безнравственно, но по крайней мере теперь можно сказать, что девушка не оставалась с вами наедине. Чего вы хотите? Чтобы все узнали, что вы провели ночь вместе…

Герцог закашлялся. Джек схватил стакан и налил воды, потом попытался дать отцу носовой платок.

– Ради Бога, не суетитесь! Позвоните, чтобы пришел Харди. Он поухаживает за мной. Ступайте вниз к вашим сестрам и Райдерборну. Но сначала оденьтесь, как подобает английскому джентльмену, черт бы побрал…

Новый приступ кашля сотряс широкие плечи. Джек позвонил в медный колокольчик, и в комнату скользнул личный слуга герцога. Харди насыпал в воду какой-то белый порошок. Герцог взял поданный стакан, закрыл глаза и проглотил.

Джек поклонился и вышел, подавляя огорчение – и не только по поводу явной слабости герцога. Сведения о его деяниях добрались до родных берегов, опередив его. Остается один вопрос: какие именно сведения?

– Вот ваша спальня, мисс Марш, – сказала герцогиня. – Ваша горничная, Роберте, поможет вам устроиться.

Роберте сделала реверанс и стала ждать, стоя в своем черном платье, белом переднике и чепце, словно предмет обстановки. Энн улыбнулась ей, потом огляделась. Стены окрашены в бледно-голубой и кремовый цвета, с фестонами из белых алебастровых листьев и цветов. Три высоких окна в ряд с подъемными рамами обрамляли яркое небо.

Эта комната в два раза больше парадной гостиной в доме ее отца в Хоторн-Аксбери. Вышитый полог над кроватью, рог изобилия из переплетенных синих с серебром цветов, изыскан. Бесценное собрание картин, ваз и мебели украшает комнату. Изящный вкус, который можно проявить только тогда, когда не встает вопрос о деньгах.

– Это не совсем то, к чему вы привыкли, мисс Марш? Энн поняла, что глазеет по сторонам, как ребенок, и вспыхнула:

– Да, ваша светлость.

Губы герцогини скривились, изобразив несколько насмешливую терпимость.

– Хотя ваше положение в этом доме достаточно неопределенно, я не вижу оснований помещать вас в комнату для прислуги.

– Дома у меня была общая комната с моими двумя сестрами. Я не хотела сказать…

Но герцогиня уже отвернулась.

– Вы приготовили ванну, Роберте?

Горничная была крепкой – с каштановыми волосами и почтительной складкой на подбородке.

– Да, ваша светлость, сейчас наверх принесут горячую воду.

– Велите также принести чаю.

Роберте присела в реверансе снова и вышла через маленькую дверь, отделанную под панели.

Герцогиня подошла к окну и устремила взгляд наружу. Комната погрузилась в полную тишину, если не считать громкого тиканья золотых часов на каминной полке.

Энн ждала, не зная, что сказать.

– Мистер Деворан рассказал нам вчера вечером необыкновенную историю, – заговорила наконец герцогиня. Голос у нее был чарующий, почти завораживающий. – Якобы мой сын заставил вас покинуть дом вашей тетки, скорее всего не дав вам подумать, заявив, что вам грозит опасность со стороны банды головорезов с Востока. Это правда?

. – Да, ваша светлость. Герцогиня повернулась, шурша юбками.

– При этом мистер Деворан говорит, что вы порядочная девушка из хорошей семьи.

Энн показалось, что сердце у нее застряло в горле.

– Мой отец священник. Мыдиссентеры…

– Понимаю, – перебила герцогиня, – поэтому я сказала всем, что вы провели вчерашнюю ночь у сестры герцога. Она живет менее чем в пяти милях отсюда. Я говорю о Матильде, графине Кроуз. Это ее портрет.

И герцогиня указала на портрет, висевший на стене рядом с дверью. Энн обернулась, чтобы взглянуть на него.

Молодая дама, одетая в драпированное платье по моде начала века, изящно расположилась на мраморной скамье. Плющ вьется по колоннам призрачного греческого храма позади нее. Венок из листьев в форме сердечек обвивает ее волосы, на коленях тоже рассыпаны листки плюща. Это был вполне классический портрет, хотя темные глаза смотрели на Энн так, словно Матильда, леди Кроуз, вот-вот рассмеется.

– Плющ – символ верности, – продолжала герцогиня. – Милые сантименты того времени. Это было написано больше полувека назад, конечно, до того, как моя золовка вышла замуж и овдовела. Теперь волосы у нее немного серебрятся, как и у меня. Но ее положение в обществе неоспоримо.

Хотя в голосе герцогини был намек на юмор, Энн все более погружалась в неприятное осознание того, что здесь ей не место, словно она вторглась в чужую жизнь.

– Кроме мистера Деворана, только герцог, я и лорд Райдерборн знают правду, – продолжала герцогиня. – Челядь и остальные члены семьи верят в то, что им сказали: вы приехали в Кроуз с наступлением темноты, слишком поздно, чтобы что-то увидеть, что и объяснит, почему вы не можете описать дом. Ваши вещи потерялись во время бури. Вам нужно помнить, что леди Кроуз накормила вас, что трапеза состояла по большей части из овощей. Матильда – оригиналка. Вы можете придумать почти все, что вам угодно, о том, как вы были у нее, кроме одного – она не ест мяса и не позволяет делать это другим в ее доме. Вы поняли?