– Это еще что такое?

– Это Артур. Я имя его тоже там написал. Застенчивый поезд бордового цвета. Он очень старательный в работе и гордится тем, что у него никогда не было ни одной аварии. Ну, понимаешь, ни одной аварии, это его личный рекорд. Он очень старается, чтобы его удерживать. У меня не было наклейки с ним, так что я его для тебя сам нарисовал.

– Зачем он мне?

– Потому что у него никогда не было аварий! Это вроде талисмана на удачу.

Даже ребенок не смог бы поверить в нечто настолько неубедительное, но Мандарин уже махнул рукой на споры с Лимоном, так что он просто складывает лотерейный билет пополам и засовывает его в задний карман.

– Ну, на самом деле один раз в его жизни все же случилась авария по вине Томаса.

– И какой тогда в нем толк?

– Но Томас тогда сказал ему одну очень важную вещь.

– Какую еще?

– «Рекорды устанавливают, чтобы их побили».

– Не очень-то мило с его стороны было говорить это тому, чей рекорд он только что «побил»… Удивительно, что ты так любишь этого типа.

Нанао возвращается в первый ряд четвертого вагона. Согласно информации от Марии, хозяин чемодана находится в третьем вагоне. Ему не нравилось, что они так близко, но на самом деле в любом месте в поезде он чувствовал бы себя «слишком близко», так что самым простым и разумным в данной ситуации было просто сесть на свое место, указанное в билете.

Он думает про Лимона и Мандарина. «Так это они – хозяева чемодана?» У него такое чувство, что сиденье синкансэна под ним медленно уходит в пол, а потолок опускается, стремясь раздавить его. Лимон и Мандарин – хладнокровные и безжалостные убийцы – выглядят как настоящие головорезы и действуют соответственно. Нанао вспоминает, как ему об этом рассказывал посредник.

Сначала он думал перенести чемодан куда-нибудь поближе к своему месту – например, спрятать его за панелью мусороприемника в тамбуре между четвертым и третьим вагонами, – но потом отказался от этой мысли. Когда он будет его переносить, велик риск, что его кто-нибудь заметит. Так что лучше всего оставить его там, где он сейчас. «Все будет хорошо, все получится… – Нанао снова и снова повторяет это себе. – Больше никаких непредвиденных ситуаций». «Ты это сейчас серьезно? – насмешливо шепчет ему внутренний голос. – Когда бы и что бы ты ни делал, происходят ситуации, которые ты даже предположить не мог, и буквально все переворачивается с ног на голову. Разве так не было всегда, всю твою жизнь? С того самого случая, как тебя похитили по дороге домой, когда ты учился в младшей школе…»

Проводница катит мимо него тележку с напитками. Нанао поднимает руку.

– Будьте добры апельсиновый сок.

– Продан. Обычно он у нас всегда есть, но именно сейчас весь закончился.

Нанао невозмутим. Он чуть было не сказал ей в ответ: «Я должен был догадаться». Он привык к такого рода мелким неудачам. Всякий раз, когда он отправляется в магазин за новыми туфлями, обувь его любимого цвета оказывается продана, а среди оставшейся нет его размера. Если он стоит в очереди в кассу, очередь к соседней кассе всегда движется гораздо быстрее. Когда он вежливо пропускает пожилого человека в лифт и заходит вслед за ним, включается сигнал перегрузки. Это уже давно стало частью его повседневной жизни.

Нанао берет газированную воду и расплачивается.

– Ты всегда такой нервный и такой параноик, что просто притягиваешь к себе удары судьбы, – однажды сказала ему Мария. – Тебе нужно научиться расслабляться. Когда ты чувствуешь, что вот-вот перегоришь, выпей чаю, сделай несколько глубоких вдохов, потренируйся выводить пальцем на своей ладони иероглифы «человек» или, к примеру, «роза». Займись чем-нибудь, что тебя успокаивает.

– Я такой нервный не потому, что у меня такой склад характера, и не потому, что я застрял в плену своих собственных переживаний или чего-то подобного. Это исключительно результат моего личного опыта. Мне всю жизнь не везет, – ответил ей тогда Нанао.

Он открывает банку газировки и делает глоток. Во рту начинает неприятно покалывать из-за крошечных лопающихся пузырьков газа. Он быстро проглатывает газировку, и она попадает ему не в то горло.

«Я спрятал чемодан. Мы скоро прибываем в Омия. Если я буду просто сидеть тихо, скоро все закончится, и даже практически пройдет по плану, разве что я сойду не в Уэно, а в Омия. Я встречусь с Марией, пожалуюсь ей, что работа оказалась вовсе не такой простой, как она обещала, и на этом все закончится».

Чем больше он говорит это себе, тем большее его охватывает волнение.

Нанао опускает спинку своего сиденья и старается расслабиться. Делает глубокий вдох, раскрывает левую ладонь и пытается выводить на ней иероглифы правым указательным пальцем – РО-ЗА; но это оказывается неожиданно щекотно, он инстинктивно отдергивает руку…

…И задевает банку с газировкой, стоящую на раскрытом столике. Банка опрокидывается и с веселым постукиванием катится по полу в противоположный конец вагона, ускоряясь благодаря движению поезда. Нанао в ужасе вскакивает со своего места и бросается за ней в погоню.

Он, конечно, не настолько оптимист, чтобы надеяться на то, что банка остановится, но даже он удивлен тому, как беспорядочно она мечется вправо и влево. Он суетится, то и дело наклоняется, чтобы поймать ее, снова упускает, извиняется перед другими пассажирами – иными словами, еще как привлекает к себе внимание.

Преодолев таким образом больше половины вагона, банка наконец останавливается. Нанао бросается вниз и хватает ее. Вздохнув с облегчением, начинает подниматься с пола – и в этот момент чувствует острую боль в ребрах. Из его горла вырывается протяжный стон. Еще не поняв, что произошло, он тотчас предполагает, что кто-то напал на него – возможно, хозяин чемодана, – и его прошибает холодный пот, но в этот момент он слышит дребезжащий голос, принадлежащий пожилой женщине: «О-ой, извиняюся», и до него доходит, что это не убийца. Это всего лишь крошечная старушка. По всей видимости, она собиралась встать и выставила вперед свою палку, чтобы опереться на нее, не заметив, что Нанао скорчился на полу прямо перед ней, и задев его ребра концом палки. Судя по всему, она попала в какую-то особенно чувствительную точку, потому что боль оказалась неожиданно сильной.

– Извиняюся, – повторяет она и решительно продвигается в проход, не обращая внимания на Нанао и явно заботясь только о том, чтобы тот поскорее убрался с ее дороги. – Подвиньтеся, молодой человек…

Пробравшись наконец мимо, старушка ковыляет прочь.

Нанао опирается на ближайшее к нему сиденье и массирует свои ушибленные ребра, пытаясь отдышаться. От боли он неудобно скорчивается – и в этот момент встречается взглядом с мужчиной, сидящим позади того кресла, на которое опирается. Одного с ним возраста, одет в строгий костюм – похоже, обычный сотрудник компании. Судя по его виду, легко представить, что он хорош в бухгалтерском учете, финансах или чем-нибудь в этом роде.