Аткинс: «Джилл едва ли невинна. Всего несколько минут назад она изучала теорию социальной обратной связи, то есть сдержек и противовесов в обществе. Вероятно, она могла бы рассказать о том, что беспокоит наше общество, больше, чем любой ученый-человек. Но для нее это в каком-то смысле просто развлечение; если кто-нибудь не обратится к нам с этим вопросом – или, скорее, арендует Джилл, – она не представит свой анализ, но отправит его в архив. Более того, сомневаюсь, что, если она решит за нас наши проблемы, мы ее послушаем.

Дэвид Шайн: «Благодарю вас, Э Кросби. Дональд Эстес?»

ЗЛВ Д Эстес, Второй Восточный Комплекс Лос-Анджелеса: «Мне нравится ваша визиопередача, очень. Я смотрю ее всякий раз, когда удается. Господин Аткинс, говоря о тех, кто стремится наказать общество: что думают селекционеры или другие группы ангелов-мстителей о Джилл?»

Аткинс: «Понятия не имею. Решительно никакого».

Дэвид Шайн: «Какое им до нее дело, господин Эстес?»

ЗЛВ Д Эстес: «Они же уверяют, что пытаются возвысить людей до уровня ангелов – улучшить нас… ну, вы знаете… методом прополки. Роджер Аткинс пытается создать что-то или кого-то, кто даже не человек».

Аткинс: «Это интересное сравнение. Составные части Джилл вполне человечны. Не секрет, что я и четверо моих коллег-исследователей загрузили в системы Джилл значительную часть собственных моделей поведения. Джилл похожа на нашего общего ребенка, но этот ребенок просто еще не родился. И, поскольку уж вы упомянули об этом, мне глубоко плевать, что делают или думают селекционеры».

Дэвид Шайн: «Как было бы чудесно, если бы все наши нерожденные дети оказались такими же полезными, как Джилл. Благодарю за ваши вопросы. Ну, господин Аткинс, у нас есть новый ЛитВиз-анализ материалов, отправляемых из АСИДАК…»

Аткинс: «Я весь внимание».

ЛитВиз-21/1 Подсеть B (Сводка): За несколько часов «детки-монетки», миллионы их, отрастили ноги, разбежались по поверхности B-2 и теперь шлют информацию на орбиту и более крупным мобильным посадочным модулям, тоже собирающим информацию. Мобильный разведчик 5 выпустил колеса и скатился по холму, покрытому ковром луковицеобразных зелено-фиолетовых растений, словно поросшему горохом и виноградом; при этом он брал образцы и анализировал их. У подножия холма, на равнине шириной около пятнадцати километров, расположено кольцо башен, каждая из них представляет собой конический приплюснутый цилиндр, словно свеча, которую сдавили продольно, все – цвета чугуна и лоснятся, как отполированный камень, каждая высотой тридцать два метра. Мобильный разведчик 5 катит между двумя такими колоннами, его многочисленные глаза поворачиваются, покачиваясь вверх-вниз, передавая все, что видят, АСИДАК: полный обзор. Башни кажутся безжизненными, их внешняя температура 293 кельвина, они излучают ровно столько поглощенного солнечного тепла, сколько можно ожидать при их массе и плотности. Магнитное поле B-2 вблизи их не искажается: показания компаса не меняются.

Разведчик подкатывается вплотную к башне, легонько постукивает по ней манипулятором для забора образцов и записывает этот стук, ждет какого-либо отклика, не дожидается ничего, выдвигает резонансный раздиратель и соскребает им в тигель четыре грамма образца материала. Нагревает лазером содержимое тигля добела и анализирует материал.

АСИДАК (канал 4)> Эти сооружения кажутся довольно бессмысленными и потому интересуют меня. Это памятники или произведения искусства? Похоже, они ничего не делают. Роджер, я пытаюсь определить, что ты подумаешь, и, полагаю, ты удивишься так же, как я.

Мои разведчики берут образцы почвы и атмосферы везде, где приземлились. Мои воздушные шары плавают в атмосфере и терпеливо наблюдают.

На планете процветает примитивная растительная жизнь на основе фотосинтеза; около семидесяти процентов растений используют хлорофилл b; остальные используют, хотя бы частично, пигмент, дающий фиолетовую окраску. Не наблюдается никаких разновидностей животных и никаких подвижных растительных форм жизни. Микроорганизмы исчерпываются безъядерными клетками и вирусными агломератами.

Круги из башен не могли быть созданы ни одной из этих явно наземных форм жизни.

Роджер, куда делись строители? Твой голос внутри меня не дает подсказки; я не знаю, что ты подумаешь об этом.

Дэвид Шайн: «Ну, господин Аткинс, что вы все-таки думаете об этом?»

Аткинс: «Господи, ничего. Я передам это настоящим экспертам… и Джилл, которая, без сомнения, рассматривает широкий диапазон возможностей, уже сейчас, пока мы беседуем».

Мэри Чой набрала свой код безопасности на старом бронированном терминале ЗОИ в глубине лоскута теневой зоны, когда-то называвшегося Инглвудом и окружавшего самое восточное крыло Первого Южного Комплекса. Она отправила запрос, не сообщали ли граждане или информаторы ЗОИ о том, что видели Голдсмита; вместе с почти отказом Надзора – убогого. Никакой информации не получила.

На данный момент Мэри Чой была уверена, что Голдсмит либо сбежал раньше, чем поднялась тревога, сразу после убийств, либо где-то затаился. А где он мог затаиться? Какой частный гражданин в теневой зоне, даже из некорректированных, даст ему убежище, зная, что им очень интересуются селекционеры, не говоря уж о ЗОИ? Кто из обитателей Комплекса пойдет на такой антиобщественный поступок, как укрывательство массового убийцы?

Слишком много вопросов, и нет четкого следа. Становилась очевидной неизбежность поездки в Эспаньолу и встречи при поддержке федералов с представителями Ярдли, если не с самим Ярдли.

Поэтому она позвонила Эрнесту Хасиде по своему лацканному телефону.

– Мэри, я занят скульптурой… перезвонить тебе?

– Не нужно. Просто устрой мне встречу с твоими контактами в Эспаньоле.

– Поиск наобум?

– Нет зацепок.

– Сейчас сочельник, дорогая. Мои знакомые – очень религиозные люди… Но я попробую. Повторяю, мне это не нравится. Это будет небезопасно. Даже сегодня вечером будь очень осторожна, Мэри, дорогая.

Она стояла у черного цилиндрического терминала, почти не замечая на нем странные царапины, вмятины и прочие следы воздействия городской среды, и спрашивала себя, почему перспектива поездки в Эспаньолу так ее беспокоит. Будь она истинным комплексоидом, могла бы насладиться поездкой к относительно безопасным грехам народа Ярдли. Но нет. Она была зои, вне границ защищенности. Она знала Лос-Анджелес и окрестности; она не знала Эспаньолу.