В ЛитВизах давно уже редко выступали или хотя бы появлялись настоящие актеры, не говоря уж о реальных декорациях; в развлекательном секторе ЛитВиза и даже в большой части документального сектора заправляли многоталантливые невидимые боги машинной графики. И потому хэнд-актеры были в общем и целом достаточно богаты и достаточно свободны, чтобы делать все, что им заблагорассудится: хоть возвышаться до положения элоев, хоть играть в бесконечные юридические игры с ЗОИ и судами, хоть заниматься экспериментальной политикой.

Во Втором Западном Комплексе обитали некоторые из самых странных корректированных и натуралов Лос-Анджелеса. В каждом городе должно было быть такое место, даже в городе, где элита чуралась разрушительной эксцентричности. Руководители государственных учреждений обожали, чтобы сбросить обличье крупного менеджера в псевдокостюме, якшаться с хэнд-актерами и прочими корректированными и некорректированными экстремалами.

Мэри Чой довелось иметь дело с немалым числом граждан из этого Комплекса, особенно в первые годы работы в ЗОИ. Новичков часто назначали в патруль в этот Комплекс, потому что работа была грубой, требования огромными, а физическая опасность минимальной. Кроме того, граждане этих Комплексов имели значительный вес в правительстве; с ними требовалась деликатность и дипломатичность.

Не знай Мэри заранее, она бы догадалась, что Эрнест ведет ее во Второй Западный Комплекс; она все еще не исключала возможности, что и сам Голдсмит скрывается здесь.

Эрнест ждал ее у первого крыла Комплекса на десяти гектарах эспланады возле нижнего бассейна Комплекса. Он сидел за столиком у воды, наблюдая за танцем подсвеченных фонтанных струй, принимавших абстрактные и фантастические формы: сегодня они воспроизводили унылые темные башни из передач АСИДАК.

Вокруг Эрнеста сидели трое в псевдокостюмах, все комплексоиды все с умеренными трансформациями. Мэри решила, что эти трое, должно быть, топ-менеджеры из агентств по трудоустройству. Выглядели они в общем нормальными, но чутье и эмпатия подсказали ей, что внутри они – настоящий лабиринт индивидуальных изменений. Первые кандидаты на три официально разрешенные улучшения в год; возможно, элои. Скорее всего, у них были искусственно улучшены не только физические, но и умственные способности. Как ни странно, ей стало неуютно на этом параде трансформаций. Ей за всю жизнь не заработать столько денег, сколько любой из них зарабатывает в месяц.

– Никаких имен, – сказал Эрнест для начала. – Такова договоренность.

– Принято.

Один из мужчин поднес к лицу наладонный планшет, соединенный со сканером системы безопасности, и зачитал список оборудования ЗОИ на ней.

– Отключите все это и сложите сюда, пожалуйста. – Она сняла свой лацканный телефон и камеру. Мужчина взял их и с расстояния в несколько футов внимательно изучил ее лицо; его светло-голубые глаза на фоне гладкой коричневой кожи производили ошеломляющее впечатление. – Прекрасная работа. Вы не подвергались искусственному улучшению способностей. Если вы предпочтете работать с нами, а не тратить время на ЗОИ, то сможете позволить себе изменить все, что захотите. Что угодно.

Мэри согласилась: такое возможно. Однако руководителям агентств по трудоустройству предоставляли во многих отношениях меньшую свободу действий, чем другим; их финансовую отчетность проверяли еженедельно. Естественная убыль топ-менеджеров за каждые три года составляла более 30 %. Их жизнь была непростой. Как же этим удавалось держать марку и играть в радикалов, укрывая эспаньольских нелегалов? Здесь что-то не так.

Голубоглазый отделился от своих спутников и поманил через плечо указательным пальцем: Эрнест и Мэри должны последовать за ним. Мэри оглянулась на двух других и обнаружила, что теперь один из них – женщина. К растущему беспокойству добавился гнев. Применяют очень дорогую маскировку. Дорогую и незаконную; но чего-то такого и следовало ожидать.

Вероятно, они вовсе не были ни жителями Западного побережья, ни комплексоидами. Мэри вдруг почуяла запах грязного Восточного, беженцев Рафкинда, крошек, оставшихся после протухших яств. Она сосредоточилась на голубоглазом, не обращая внимания на Эрнеста. Тот не обиделся. Он предупреждал ее и был прав: ей следовало вести себя очень осторожно.

Голубоглазый в псевдокостюме заказал для них транспорт, и по самоуправляющей трассе прибыло массивное белое такси – той разновидности, что могла использовать большую часть скоростных трасс Комплексов и двигаться по управляющим движением транспорта путям в трех измерениях. Полностью автоматизированное – монополия Комплексов, не подпадающее под действие принятого недавно муниципального закона: не ведет никаких записей. Куда ездят комплексоиды – их личное дело.

Вставив свою карточку, голубоглазый в псевдокостюме получил возможность управлять настройками такси; он сделал его окна непрозрачными и выключил отображение карты на экране.

– Скоро будем на месте, – сказал он. – Эрнест был прав, М Чой. Вы действительно весьма занимательны.

Ей не составило труда ответить на его взгляд. Когда он отвернулся, прошло достаточно времени, чтобы стало ясно: состязание детское. Такси остановилось, и они выбрались из него к какому-то черному ходу. Адрес был забрызган оранжевой люминесцентной краской. То, что виднелось через неблизкое отверстие воздуховода, подсказало ей, что они в Комплексе, примерно на километровой высоте, на западной стороне, выходящей на синеву Тихого океана. Поскольку сегменты Комплекса поворачивались, занимая разное положение днем и ночью, угол обзора не мог служить подсказкой. Кроме того, она обещала конфиденциальность и сдержит слово; однако вызов был слишком значительным, чтобы им пренебречь.

– Сюда, пожалуйста. – Человек в псевдокостюме подошел к двери черного хода, и та открылась. В помещении за ней оказались трое чернокожих: двое мужчин, один невероятно толстый, другой пониже, с бычьей шеей и более мускулистый, – лицом как у маленького мальчика, – и женщина, похожая на амазонку. Мужчины отдыхали, развалившись в креслах перед широким панорамным окном с видом на северо-запад, на крошечные галактики огней в основании Второго Западного Комплекса и Канога-Тауэр, ясно различимые в прохладном неподвижном ночном воздухе.

Высокая атлетически сложенная красивая женщина стояла; волосы подстрижены ежиком на широких плечах домодельное хлопчатое платье с огненно-красными и желтыми узорами свободно и изящно спадающее к ее ногам. Голубоглазый в псевдокостюме поцеловал ее в щеку. Опять никого никому не представили.

– У вас есть вопросы, – чрезвычайно заносчиво сказала женщина. – Нам скучно. Скрасьте нам вечер. Нам говорят, что Эрнест – замечательный художник и что ради нашей встречи с вами он пожертвует нам одну из своих работ.

Мэри оглядела комнату и медленно улыбнулась. Изобретательность Эрнеста с каждым месяцем изумляла ее все сильнее.

– Хорошо, – сказала она. – Вы из Эспаньолы?

– Ее интересует полковник сэр, – сказала крупная женщина своим спутникам. – Расскажи ей, что ты знаешь.

– Из-за полковника сэра у нас больше нет дома в Эспаньоле, – сказал невероятно толстый чернокожий. На нем был серо-коричневый псевдокостюм городской и тропический одновременно. – Скажи об этом своей мисси. – Он знаком велел Эрнесту передать сказанное Мэри, словно та могла нуждаться в переводе с простого английского. – Вера пошатнулась, храмы заброшены; как и все прочие, Ярдли притворяется бароном Субботой, но это не так. Мы думали, что он noir blanc, черный белый, черный внутри, но он blanc de blanc, белый насквозь, и теперь Эспаньола стала blanc. – Толстяк снова недовольно скривил губы. – Эта женщина не черная, – сказал он, обращаясь к Эрнесту и крупной женщине. – Почему она старается выглядеть черной? Ей никого не обмануть.