– Да вы не переживайте! – ответил Мак. – Кто-нибудь вас найдет. Через денек-другой.

И гоготнул, скотина. Хороши шуточки.

Мы кричали, умоляли, но он снова скрылся.

Эдди закрыл голову руками. Я по-прежнему отбивалась от мух. Софи, разинув рот, упиралась спиной в стену, неподвижная как истукан.

Сквозь гудение мух я прислушивалась к тишине наверху. Мак действительно ушел. Он не собирался нас слушать. У него и в мыслях не было вытаскивать нас из этого зловонного кошмара.

От злости я пнула кошачий череп. Он со стуком приземлился в перевернутую грудную клетку, облепленную клочьями мяса и шерсти.

Я пробежалась взглядом по земляной стене. Слишком крутая, да и высоко, не заберешься. Эдди уже пытался, а толку? Но, допустим, если кого-то из нас подсадить… если устроить что-то вроде пирамиды… возможно, кого-то удастся вытолкнуть наверх, а уж он вызволит остальных…

У меня уже голова шла кругом. Должен же быть способ выбраться хоть одному из нас!

– Эдди? – Я хотела спросить, нет ли у него каких-нибудь идей.

Но тут мне на глаза попалась Софи. Что-то было не так. Что-то не то происходило с сестрой.

Охваченная ужасом, я безмолвно смотрела, как ее лицо начало меняться. Глаза расширились, потемнели. Нос сплющился, а вместо него вытянулась длинная морда. Звериная морда.

Я хотела окликнуть ее, да язык отнялся. Я не находила слов.

Я смотрела, оцепенев, как черная шерсть расползается по рукам, по ногам Софи… В считаные секунды она с ног до головы заросла густой черной шерстью. Острые уши выросли на косматой голове. Вздернулись черные губы, обнажив два ряда желтых зубов… и кривые клыки. Она защелкала, залязгала ими, будто опробуя. Упала на четвереньки. Поднялась на четырех мохнатых звериных лапах, разгребая когтями зловонное месиво, щелкая челюстями.

– Софи… – вырвалось у меня. Я наконец обрела голос, чтобы произнести ее имя. – Софи…

– Эмми… – утробно прорычала она. – Эмми… Это я волчица! Не ты!

40

– Н-нет! – Я шарахнулась от нее, потеряла равновесие и, зашатавшись, плюхнулась на мягкую липкую кучу костей и меха. И застыла, глядя на волчицу. Ее грудь вздымалась, с клыков бежала слюна.

– Слушай меня, – сипло прорычала Софи. – Скоро я не смогу говорить. Слушай меня, пока превращение не завершилось.

Я смотрела на нее – кошмарное волчье отродье, еще недавно бывшее моей сестрой, – смотрела, не в силах и слова вымолвить.

– Когда тебе снились волчьи сны, – рычала Софи, – ты думала, что они о тебе. Но теперь ты знаешь правду. Тебе снилась я!

– Я… я не понимаю, – пролепетала я. Напротив меня распластался по стене Эдди, в ужасе разинув рот. – Софи, почему…

Она не дала мне закончить. Свирепо зарычав, она выгнула спину, припала на задние лапы, оскалила клыки – и прыгнула на меня.

Заорав не своим голосом, я вскинула руки и пригнула голову.

Но Софи не собиралась на меня нападать. Она перемахнула через меня. Ее передние лапы с легкостью уцепились за верхний край ямы, брюхо проскребло по стене, она подтянулась и выскочила из ямы, бешено взбрыкнув задними лапами.

Мы с Эдди не двигались. Ужас и потрясение буквально приморозили нас к месту.

Софи… моя сестра…

Я слышала топот ее лап наверху.

А потом заорал Мак. Вопль тут же оборвался. Послышались звуки борьбы. Ворчание. Стоны.

Мы с Эдди вскрикнули в один голос – Мак полетел в яму. Он грохнулся на спину между нами, разметав во все стороны куски звериных трупов и клочья шерсти. Его футболка была разодрана, грудь залита кровью.

– На помощь… на помощь… – хрипел он, тараща на меня глаза.

Не успел он подняться на ноги, как волчица прыгнула на него. Передними лапами она приземлилась ему на грудь, утопив его в трупах животных. Он вскинул руки в тщетной попытке оттолкнуть ее.

Софи вгрызлась ему в грудь, вырвав огромный шмат плоти, помотала его в зубах и отшвырнула. А потом вцепилась в глотку, взметнув фонтан темной крови, окропившей нас с Эдди.

Мак перестал сопротивляться и обмяк, распростершись на спине, засыпанный костями, шерстью и высохшими клочьями мяса.

Тяжело дыша, Софи отступила. Она стояла, опустив голову – переводила дух. Черная шерсть ее была забрызгана кровью Мака. Язык облизнул клыки, и я поняла, что она наслаждается вкусом крови.

Эдди по-прежнему прижимался к стене, его вытаращенные глаза перебегали с Софи на меня. От испуга он тоже утратил дар речи.

Наконец я нашла в себе смелость заговорить:

– Софи… Я ничего не понимаю. Ты можешь объяснить?..

Она подняла голову. Горящие голубые глаза уставились на меня. А потом она опять начала меняться. Я видела, как появляется ее лицо. Лицо сестры. Ее щеки, губы… Но она по-прежнему стояла на четвереньках, вся заросшая волчьей шерстью. Лицо Софи на волчьем теле. Софи… Софи…

– Мне казалось, это я, – выдавила я. – Я думала, что это я волколак.

– Марта всегда нас путала, – пророкотала Софи все тем же утробным голосом. – Она ведь подслеповата, помнишь?

Я сглотнула. Обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.

– Значит, когда мы в д-детстве гостили у Марты… – еле выговорила я. – Это тебя покусал волк? Не меня?

Она кивнула, тяжело дыша.

– Марта сказала маме, что покусали тебя. Мама так и не узнала правду. А вот я узнала. – Она глухо зарычала. – Всю свою жизнь, Эмми, я себя странно чувствовала. Но мои волчьи силы расцвели всего пару месяцев назад.

Я закрыла глаза, пытаясь осознать все это, найти в ее словах хоть какой-то смысл.

– Но, Софи, все мои сны… Они ведь снились мне, не тебе…

– Удивительные способности у волколаков, да? Я не сразу их освоила. Не сразу научилась насылать на тебя эти сны. Не сразу поняла, как напустить на тебя морок… как убедить тебя, что волчица – это ты.

– Но… зачем? – выдавила я.

– Потому что ты была нормальная, а я – нет. Это несправедливо, Эмми. Ужасно несправедливо. Мне было всего три года, когда меня покусали. Ты должна была защитить меня. Обязана была помочь.

– Но… я же сама была маленькая! – возмутилась я.

Софи отвернулась и запрокинула голову к небу.

– Постой, не уходи, – взмолилась я. – Ты не все еще объяснила. За что ты убила Райли? Зачем?

Из ее горла вырвалось рычание. Она снова посмотрела на меня горящими голубыми глазами.

– Он пронюхал мою тайну. Он гулял в парке в ту ночь, когда я убила собаку. Он узнал меня, когда я принимала человеческий облик. Сказал, что всем расскажет. Я умоляла его,