Какие эффектные атаки могли совершать миноносцы, когда половина из них, как удрученно докладывал адмирал, развивают едва 13-уз скорость. Не мог он проводить и широких маневров, которыми был занят Черноморский флот, состоявший из современных броненосцев. Не было возможности, как это регулярно происходило в Черном море, совершать дальние походы вдоль всего побережья, ие исключая и турецкое. Не могло состояться и интересных опытов по применению для целей наблюдения воздушных шаров и воздушных змеев (чем в 1902 г. занимался “Казарский”), групповых действий минных крейсеров во всех присущих им качествах крейсеров-разведчиков при эскадре, лидеров миноносных отрядов, кораблей охранения эскадры и при выполнении собственных минных атак.

В отличии от плававшего всего состава Черноморского флота (броненосцы “Три Святителя", “Двенадцать апостолов” и три корабля типа “Екатерина II”) С.О. Макаров в своей Практической эскадре имел лишь один современный броненосец (“Гангут”). Главные силы флота находились тогда в Черном море и на Дальнем Востоке, куда в силу активизирующейся политики направлялись из Балтики самые мощные и современные корабли. Этими двумя флотами командовали люди из придворной камарильи: в Черном море с 1898 г. — брат Управляющего морским министерством вице-адмирал С.П. Тыртов, в Тихом океане контр-адмирал Е.Н. Алексеев (в 1896–1897 гг.) и контр-адмирал Ф.В. Дубасов с 1897 по 1899 гг. И ие потому ли С.О. Макаров, не видя должного применения своим талантам, решился проявить себя инициативой постройки ледокола “Ермак", на что и был потрачен весь 1898 год. Приходилось скрепя сердце, уроки новой тактики отрабатывать на немногочисленной и устарелой Практической эскадре, в которой из полноценных минных кораблей имелся лишь один минный крейсер.

В 1897 г. им был “Воевода”, в 1898 г. “Абрек". Показательно, что в числе первых практических шагов были попытки ввести на кораблях, по примеру эскадры в Чифу в 1895 г. маскировочную окраску кораблей и те практические приемы, которые С.О. Макаров начинал разрабатывать тогда в эскадре. Эталоном окраски стал “Воевода”, о чем обстоятельно говорилось в докладных записках адмирала на имя Управляющего морским министерством 19 августа 1896 г. Адмирал считал, что накопленный опыт, начиная с окраски им своих минных катеров в 1877 г. в светло-серый цвет, и окраски приходившей в Россию французской эскадры в “бутылочный” цвет заставляет отказаться от принятого в русском флоте черного цвета и перейти на тот светло-серый, каким были окрашены корабли в Чифу. Этот вывод подтверждал и опыт окраски минного крейсера “Воевода” его командиром был капитаном 2 ранга И.К. Григорович (1853–1930, Ментон). Как видно из докладной записки, цвет окраски был подобен “бутылочной” французской, но с желтоватым оттенком, как делалось на эскадре вице-адмирала Н.И. Казиакова (1834–1906). Имелось ввиду, видимо, плавание в США в 1893 г. на торжество 400-летия открытия Америки.

Примененный тогда состав краски (преимущественно белила, охра и чернеть), какой был выкрашен и “Воевода”, С.О. Макаров считал слишком темным, так как “при выполнении практических задач крейсер этот ночью все-таки казался темным пятном". Более подходящим был именно тот светло-серый цвет, в который были выкрашены корабли эскадры в Чифу. На рассмотрение Управляющему представлялись четыре образца окраски, из них два на олифе п два на керосине, дававшим поверхности матовый оттенок (очень важный в тактическом отношении). Для введения на флоте адмирал рекомендовал состав из 95 % белил и 5 % тертой чернети. Получавшийся при этом оптимальный серый цвет, адмирал считал возможным по усмотрению командиров (такие опыты были и на эскадре в Чифу) разнообразить не переходя 5 % по весу тертой чернети.

Но Управляющий не спешил с решением в кампании 1898 г. адмирал уже, видимо, по собственной инициативе окрасил корабли в серый цвет. Опыты решения тактических задач подтвердили, что серый цвет судов и миноносцев оказался весьма практичным и "удобно поддерживаемым”. Днем корабли, окрашенные в этот цвет, распознавали с незначительного расстояния, а в “серую погоду или под берегом были совсем не видны” (С.О. Макаров, Документы, т. 2, с. 304). Ночью без электрического освещения серый цвет был также лучше черного.

Хорошо понимая, с кем он имеет дело, С.О. Макаров 21 августа 1898 г. предпринял попытку заново решить давно, казалось бы, выяснившийся вопрос. В обращении к начальнику ГМШ Ф.К. Авелану он напоминал о том, что из множества опытов окраски кораблей в серый цвет с определенностью выявились его преимущества над всеми другими. "Серое судно под скалистым берегом едва заметно даже в самую ясную погоду”, писал адмирал. Поэтому он в 1898 г. разрешил командирам кораблей своей Практической эскадры окрасить их в этот цвет, оттенки они выбирали сами.

Выполненные тактические задачи подтвердили преимущество серого цвета, а потому адмирал просил, прислать авторитетного адмирала (из "стоящих выше меня по служебному положению”), который бы до прихода эскадры в Кронштадт выслушал мнение командиров об эффекте серой окраски и высказал заключение о ее целесообразности. Тем самым будет выполнено пожелание императора о том. чтобы вопрос об окраске (как это стало известно адмиралу от Управляющего морским министерством) был окончательно решен как для условий мирного, так и военного времени. Следом,11 сентября 1898 г. адмирал представлял Ф.К. Авелану образцы той окраски в серый цвет, какой имели в этом году корабли Практической эскадры. Но эти обстоятельно мотивированные доводы адмирала, как и все его инициативы 1896–1898 гг. обратились в метание бисера перед свиньями.

Посыльное судно “Воевода". 1910-е гг.

Не способные воспринять девиз адмирала "Помни войну”, флагманы и капитаны в своем собрании в Кронштадте признали более весомым соображение царского любимца адмирала Ф.В. Дубасова, который серую окраску кораблей эскадры Тихого океана признал “непрактичной”. Серый цвет вследствие присутствия в нем белил, был более демаскирующим в лучах прожектора, чем черный. Кроме того, серая окраска после стрельбы и значительных переходов требует окраски снова "за невозможностью подправки выгоревшего первоначального колера”.

Этих соображений оказалось достаточно для возвращения эскадры Тихого океана в 1898 г. к прежней белой окраске. Ранее принимавшаяся (по примеру иностранцев) для заграничного плавания, она допускалась теперь и для кораблей Средиземного моря. Напрочь игнорируя тактику, общее собрание признало белый цвет наиболее желательным и целесообразным, “в видах гигиены и удобства житья на судне в жарких климатах, а также возможность поддержания подкраской и мытьем”. В внутреннем плавании в мирное время наружный борт следовало окрашивать в черный цвет. Прочие же видимые снаружи части: рангоуты, шлюпбалки, вентиляторы и т. п., следовало красить в белый цвет, за исключением реев — они должны быть черные. Для дымовых труб предлагался наиболее практичный желтый цвет “с черными концами”.

Под этим горестным свидетельством об интеллектуальной бедности дружно (особых мнений не значилось) подписались капитаны 2 ранга: Лавров 2-й, Воеводский, Князев, барон Нолькен, Иваио-в 3-й, Ларионов, Вирен, Бергштрессер, Юнг, Дабич, Арнаутов, Орехов, Пац-Памориннцкий, Шванк 1-й, Егоров, Митурич, Мордовии, Петров; капитаны 1 ранга: Озеров, Храбростин, Петров 1-й, Михеев, Линдестрем, Беклемишев, Мельницкий, Загорянский. Кисель, Скрягин, Стронский, Небогатов, Витгефт, Елагин, фон Фелькерзам, Чихачев, Плаксин; контр-адмиралы: Остелецкий, Безобразов., Кригер, Гессен, Амосов; вице-адмиралы: Лавров, Казнаков.