— С ним, что ли? Фу, Чернильница!

Пистец. Виновато опускаю голову, закрываю глаза. Я пыталась.

— Что ты сказал?

Ледяной голос Фархада реквием раздается по сердцу.

Рома послабляет руку и мне удается вырваться. Начинает лихорадочно колотить, и это даже не страх или паника, а нечто большее. Рома ухмыляется и протяжно выдает Алиеву:

— Не понимаешь нормальной речи? Только вчера с гор спустился?

Наперед осознавая исход, я спешу встать между мужчинами.

— Заткнись… — Сквозь зубы рычу на соседа и тут же разворачиваюсь к Фархаду. — Он пьян, не обращай внимание.

— Отойди.

Тщетная попытка мира терпит крах. Алиев просит спокойно, но я продолжаю стоять преградой. Секунды две Фархад еще на меня смотрит, а после отталкивая за плечо в сторону, идет к Роме. Решительно и ясно без лишних слов. Один резкий и четкий удар с размаха соседу в челюсть. Жестко, сильно. С холодным расчетом. Фархад знает, как бить. Он делает это не в первый раз. Сосед, отшатываясь, теряет ориентацию в пространстве. Бессвязно говорит, приставляя к губам ладонь.

Затаив дыхание, сама себе затыкаю рот, чтобы не закричать. Я вижу кровь на ладони соседа. Смотрю на Фархада.

Он по-прежнему спокоен и действует механически, будто не человек вовсе, а машина из стали. Алиев не дает соседу прийти в себя, обхватывает его шею, разворачивает к стене.

Жмурюсь от ужаса, слышу глухой звук. Распахиваю глаза.

Одержимый Фархад намеревается размозжить лицо Ромы о стену в подъезде. Я вижу размазанное алое пятно на стене. Сосед бы давно упал, но Алиев крепко держит, заставляет стоять на ногах. Еще один удар и я знаю, чем это закончится. Фархад в исступлении, хоть и внешне никак не показывает. Он просто забьет соседа до смерти. И всё. Финал.

— Фархад! Не надо, остановись! Прекрати!

Истошно визжу, подбегаю. Двумя ладошками тяну руку Алиева вниз. Мужчина будто меня не замечает. Ничего не получается, я не могу успокоить Фархада. Господи. Вижу вместо лица Ромы кровавое месиво. Пару раз моргаю, пячусь назад. На грани. И я реву в голос. От обиды и бессилия. Громко взахлеб. Только услышав мой плач, Фархад замирает. Продолжая удерживать Рому, оборачивается.

— Не бойся, Кошка.

— Ты же его убьешь!

Алиев брезгливо отпускает соседа, и тот сразу валится на плиточный пол в подъезде, что-то стонет. Слов не разобрать. Рома находит силы, чтобы присесть и подтянуть к себе колени. Склонился корпусом, сплевывает кровь. Фархад повредил правую руку от удара. На ходу растирая казанки, берет меня за предплечье в квартиру уводит. Запирает дверь.

Я… Я не знаю, что говорить и как реагировать. Однако.

— Алиев! Не думала, что тебя так легко задеть провокацией. Проблем хочешь с полицией? Он заявление сразу накалякает как оклемается.

— Он посмел прикоснуться к тебе, Кошка.

Не верю ушам и растерянно заглядываю в темные глаза Фархада.

— Повтори.

— Ты с первого раза услышала. Собирай все необходимое, Вик, и поехали. Я тороплюсь.

Невозмутимый мужской взгляд подавляет. Ощущаю себя крайне паршиво. Пострадали оба, а помойка, как всегда, Росс. Ну.

Я больше ничего не говорю, лишь тихонько позволяю себе короткую брань. Не снимая обуви раздраженно топаю вглубь квартиры. Бездумно швыряю в сумку что надо и что нет. Алиев каменной скалой возвышается в прихожей. Слишком тяжелой вышла сумка. Пыхчу, тащу волоком по паркету. Аж вспотела немного.

— Я сама! Не трогай.

Но Фархад тоже не настроен на любезное кокетство. Молча забирает мои пожитки, шагает вон. Пока мужчина жмет кнопку вызова лифта, я закрываю квартиру и искоса поглядываю вправо. Ромы уже нет, только подсохшая кровь на стене напоминает о жестокости. Звериной ярости господина айсберга. Не думает о последствиях.

Заходим в лифт.

— Его отец владеет заводом по производству сыра. Вообще-то, весьма богатый человек и имеет статус! Повторюсь, у тебя будут проблемы!

— Сыра? О, Аллах. Виктория, не запугивай меня такими людьми.

— Я не шучу!

— Не спорю.

Зеркальные дверцы лифта открываются, и я успеваю уловить в отражении секундный образ Фархада за спиной. Иду первой намного быстрее чем обычно. Хочу убраться отсюда поскорее и постараться забыть.

Алиев идеальный любовник. Он красив и его сложно не заметить в толпе. Заботливый отец и внимательный мужчина. Мне позволительно все и даже больше. Всему есть противовес — маниакальная ревность. Собственничество.

— Так будет с каждым, кто решит притронуться к тебе.

Говорит он. Сначала открывает дверь внедорожника мне. Потом укладывает сумку в багажник. Фархад усаживается за руль, и я отворачиваюсь к окошку. Даже смотреть неохота. Охота, чтоб как у людей было, а не вот это все. Впиваюсь ногтями в свои руки. Под рычание мотора Алиев страгивается с места. Убьет за меня любого и плевал он на морали и ценности.

— Не навреди ближнему, Фархад. Если что!

— Я нарушаю Коран.

— М…

Мычу сквозь напряженные губы. Незримый конфликт заполняет салон внедорожника. Становится неуютно. Я отвлекаюсь на город. Стараюсь погрузиться в детали архитектуры, но серость улицы размывается в единую дымку от скорости.

Алиев разгоняет авто запредельно. Не останавливается на пешеходном. Ему удается с легкостью объехать ошалевших людей. Нам сигналят. И, скорее всего, выпишут не один штраф с камер. Мы летим за город и там по трассе стрелка спидометра переваливает за максимум.

— Фархад, пожалуйста.

Не отводя темного взгляда с полосы, он молча притормаживает. Все обошлось без аварий и внедорожник паркуется у особняка. С тяжелой головой практически вываливаюсь из авто. Ноги ватные, штормит. Мутными глазами смотрю на Фархада.

— Почему не выходишь?

— Мне нужно поехать в клуб. Скоро вернусь. Поцелуй за меня Мурада.

Алиев тянется, и сам закрывает створку с моей стороны. Также бешено жмет педаль газа в пол. Срывается с места. Внедорожник окутывает меня вонючими выхлопами. Я забыла взять чемодан. Пару минут настраиваюсь, чтобы успокоиться.

***

Фархад.

По трассе разгоняю авто. Опять перешел грань и напугал Вику, не только скоростью. Сейчас ее нет рядом и я жму педаль газа в пол. Хотя, рисковать собой нельзя. Теперь за моими плечами семья. Бесценные, родные люди. Притормаживаю на крутом повороте. А ведь мог перевернуть машину и слететь в кювет.

Сжимаю руль крепче.

Что я чувствовал, когда наказывал мерзавца? Ровным счетом ничего. Я видел лишь ослепляющие вспышки ярости. Даже не помню, что говорил незнакомец. Разум затуманило, и тело все сделало за меня. А мерзавец ли он? Не знаю.