– Я попробую выяснить на работе, можно ли взять отпуск на год за свой счет. Ну чтобы совсем не увольняться так сразу, – в итоге заключил он.

Его решительность, с одной стороны, обрадовала меня, а с другой, я подумала, что в нашей паре мне будет адаптироваться гораздо сложнее, поэтому я рискую больше, чем он.

– Послушай, – сказала я, – а есть ли какие-нибудь программы по переселению в Израиль? В рамках, которых нам помогли бы подыскать квартиру на первое время, организовали для меня курсы иврита и экскурсии, но не просто туристические, а такие, которые бы помогли поскорее начать ориентироваться в этой стране?

Энди обещал найти для меня такую программу. Периодически я добавляла новые требования и пожелания. Я чувствовала себя, как птенец, который расправил крылья и хлопает ими, но еще не готов покинуть родное гнездо.

Потом в один прекрасный день Энди сообщил мне, что нашел идеальную программу для нашего переезда, и я ужасно разволновалась. Я начала глубоко дышать и тихо повторяла про себя слова, ставшие моей мантрой: «Если не сейчас, то когда?»

Мы заполнили заявку и анкеты, положили их в конверт и отправили по почте. Лед тронулся. Ровно через неделю начальство сообщило Энди решение по поводу его годового отпуска за свой счет: они отказали, добавив, что впоследствии, через год или другой промежуток времени, не могут гарантировать ему трудоустройство. Энди оказывался в свободном полете, но его такая ситуация совершенно не пугала.

Я увидела, что муж совершенно спокоен, и от яркого света возможностей все мои сомнения рассеялись, как дым.

– Хорошо, – сказала я. – Приступаем к практической части реализации нашего плана.

Мы написали заявления об увольнении по собственному желанию, нашли новый замечательный дом для нашей собачки, арендовали небольшое хранилище для самых ценных вещей, остальное раздарили, продали или выбросили.

Покидая офис, я взяла лишь портрет Энди, который стоял у меня на столе, пару экземпляров журнала о травах и альтернативной медицине на память, синий глиняный горшок, привезенный из Африки, а также желание сделать свою жизнь интересней.

Лорри Данциг

Когда мой муж умер, я почувствовала, что меня в этом городе ничего не держит. Дети уже выросли и покинули отчий дом. Родители живы и в добром здравии. А если я свободна, как птица, то куда я могу полететь? Я хотела начать новую жизнь, но не знала, где и как.

Прожив в Нью-Йорке около 40 лет, я поняла, что больше не хочу иметь дело с большими городами. Честно говоря, все мои родственники, кроме детей, выступили против затеи с переездом. Почему-то никто из них не возражал, когда мой сын переехал работать в Гонконг, а дочь – в Вашингтон. «Неужели переехать в другой город человек имеет право только тогда, когда находит в нем работу?» – думала я.

На протяжении трех лет после смерти мужа я побывала в восьми разных штатах – в Вермонте, Нью-Гэмпшире, в Северной и Южной Каролине, Флориде, Нью-Мексико, Монтане и Колорадо, но у меня не возникло желания осесть ни в одном из них.

Посетив Денвер[34], который напомнил мне Нью-Йорк, я задумалась, куда ехать дальше. Тут мне в голову пришел разговор с одним приятелем, который уже давно купил землю в Блэк-Хиллз в Южной Дакоте, и очень рекомендовал именно этот штат. Хм, Южная Дакота… Я решила отправиться туда, в городок Спирфиш, прямо из Денвера. У меня не было машины, не было карт, мобильного телефона с выходом в Интернет и даже представления, куда ехать, поэтому я просто пришла на автобусную станцию и спросила, могу ли я добраться отсюда до Спирфиша.

– Конечно, можете, – ответили мне.

Это меня приятно удивило.

– Тогда дайте, пожалуйста, билет.

Так началось мое приключение.

Полночи автобус ехал на север. В три часа ночи я пересела на другой автобус на какой-то остановке в чистом поле. К утру в окне замелькал Вайоминг. При приближении к Спирфишу открывались виды, от которых просто захватывало дух. Городок окружали таинственные, поросшие черным лесом холмы – словно с открытки, а воздух был изумительный.

Водитель вынул из багажного отделения мою сумку. Остановка была на заправке, где в ранний час никого не было.

– Вас кто-нибудь встречает? – спросил водитель.

– Нет, – ответила я. – Я в этих местах никого не знаю.

Водитель с удивлением взглянул на меня.

– Не волнуйтесь, – добавила я. – Я вызову такси.

– Мэм, послушайте, здесь нет такси.

– Не страшно, я возьму в аренду автомобиль.

– Здесь поблизости нет проката. Вы вообще из каких краев сюда приехали?

Я ответила, что из Нью-Йорка, он рассмеялся и покачал головой:

– Из большого города. Я так и думал. Добро пожаловать в сельскую Америку. Здесь у меня конечная, – сказал он. – Я подвезу вас к месту, где вы сможете взять автомобиль напрокат.

Еще час водитель вез меня до аэропорта Рэпид-Сити, единственное место в округе, где я могла арендовать машину. Когда он засобирался назад, я предложила ему пятьдесят долларов в благодарность за помощь, но водитель отказался брать деньги. В последующие несколько дней многие местные жители совершенно безвозмездно мне помогали.

Город оказался очень красивым, цены умеренными, вода хорошей, воздух чистым, энергетика отличной. Через два дня я сказала друзьям, что переезжаю сюда. Все решили, что я сошла с ума. Я планировала переселиться в город, где проживало десять тысяч человек, из Нью-Йорка с населением десять миллионов.

Перед моим отъездом из Южной Дакоты мне рекомендовали посетить Бэар-Бьютт-Стейт-Парк, в котором есть места, считающиеся священными для местных индейцев. В этом национальном парке среди равнин возвышается спящий вулкан. Уже при подходе к нему чувствуешь некоторую мистическую силу. В часть национального парка и на сам вулкан разрешено проходить только индейцам, так как это считается местом силы. И действительно, сюда приезжают индейцы со всей страны. Я стояла в части, разрешенной для посещения, и медитировала. Во время медитации я просила дать мне какой-либо знак, стоит ли мне переезжать в Спирфиш.

Перед моим внутренним взором появился ребенок-индеец. Ребенку было приблизительно шесть лет, и я не могла точно определить, мальчик это или девочка. На нем была набедренная повязка, грудь открыта, на голове – две длинные косички. Ребенок долго и внимательно на меня смотрел, а потом заговорил.