В двадцать лет я стремилась поддерживать себя в хорошей форме. Я постоянно тренировалась, загорала в солярии и избавлялась от лишних волос на теле. Я все время сидела на диете, носила обтягивающую одежду и туфли на невообразимо высоких каблуках. У меня было много романов, которые ни к чему не привели и в конечном счете не имели никакого смысла. Я не чувствовала себя счастливой.

Сейчас все по-другому. Да, я иногда хмурюсь, увидев свое отражение в зеркале, и мне время от времени приходится общаться с людьми, которым не очень нравятся моя внешность и лишний вес. Иногда мне кажется, что благодаря моей комплекции я стараюсь быть лучше, умнее, сильнее и талантливее, чем другие.

Но то, что я в себе больше всего ценю, не имеет никакого отношения к тому, сколько я вешу. Я – мать, жена, художник, автор, друг и волонтер. Эти стороны моей жизни приносят мне радость. То, что я потолстела, во многом помогло мне стать такой.

До болезни я тратила огромное количество времени, сил и денег на то, чтобы нравиться окружающим. Я была куклой, у которой в голове не зарождается ни одной оригинальной идеи.

Потом произошло «переключение». Я не могла больше соответствовать чужим ожиданиям, да и не хотела этого. У меня уже не было шансов достичь прежнего идеала, зато высвободилось время, чтобы сосредоточиться на важном. Меня словно разбудили, облив холодной водой. Я сообразила, что я – интеллигентная женщина, которая купилась на чужие идеалы. Если бы не болезнь, я бы вряд ли стала собой.

Если бы я могла встретить себя в детстве, я бы вначале обняла эту маленькую девочку. Потом взяла бы ее за подбородок, посмотрела в глаза и сказала бы, что ей необязательно это делать. Она не должна стремиться к физическому совершенству, потому что не станет от этого счастливее и не сможет осуществить свой потенциал.

Хотя я счастлива, но не буду врать, что мне комфортно в моем нынешнем облике. Очень сложно освободиться от стереотипов. Я не особенно люблю свои фотографии или видео.

Мы часто судим о людях по их внешнему виду. Нам кажется, что полный человек должен чувствовать себя неуверенно. У него невысокая самооценка. Он любит много есть. Он ленивый, неряшливый, одинокий и не умеет себя контролировать.

По своему опыту я могу сказать так: может быть, мне не всегда нравится то, что я вижу в зеркале, но я себя воспринимаю совершенно по-другому. Полная сострадания. Энергичная. Радостная. Смешная. Честная. Талантливая. Креативная. Любящая. Вот такая я есть на самом деле и такой хочу оставаться.

Потолстев, я перестала зависеть от физического идеала и нашла счастье в том, что действительно важно. За это я очень благодарна.

Карен Фрейзер

В нашем доме не было дорогих изысканных вещей. Однажды мама положила в ванной несколько сделанных из мыла цветков, зеленого, красного и желтого цвета. Мама сказала, что это красивое мыло предназначено только для гостей. Чтобы никто из детей случайно не помыл им руки, она закрыла его в прозрачном пластиковом контейнере. Но гости этим мылом никогда не пользовались. И из членов семьи к нему тоже никто не притронулся. Так и стояли три цветка в ванной в течение многих лет, пока не запылились, не потеряли цвет и запах.

Когда я сама стала взрослой женщиной, завела семью и детей, в моем доме тоже появилось «мыло для гостей». Это был красивый зеленый кусок в пластиковой упаковке, с приятным запахом, которое собственноручно изготовил мой деверь. Под Рождество он подарил всем присутствующим по такому мылу.

Мне казалось, что мыло слишком красивое, чтобы им пользоваться. Кроме того, хотелось использовать его «пахучесть». Я немного вскрыла упаковку и положила ее в ящик с шелковыми и нейлоновыми шарфами, и каждый раз, когда я выдвигала его, то чувствовала легкий мыльный аромат.

Несколько лет спустя у меня обнаружили рак. Я предпочитаю думать о периоде лечения и восстановления как об обособленном отрезке времени. Была жизнь «до», наступило будущее «после», а этот отрезок – ну вот как будто его выделили и удалили вовсе, как опухоль.

После болезни я посмотрела на свой дом новыми глазами. Захотелось что-то выбросить, что-то переставить. Совершенно случайно наткнулась на заветный кусочек «гостевого» мыла. Для какого случая я его берегла? Для праздника? А победить рак это не повод? Для кого? Для особенных гостей? Которые важнее меня самой?

Решительным жестом я сняла упаковку, радуясь этому процессу, как ребенок, разворачивающий новогодний подарок. Мыло немного пахло, и этот запах напомнил мне время, когда еще не было болезни, дети еще не выросли и жили дома, это был запах семейного праздника. Я пошла в ванную, открыла кран и намылила им руки.

Под струей воды мыло снова стало блестящим, как драгоценный камень. Приятно скользя в руках, оно оставляло на ладонях пенный след. Я подставила руки под струю воды, ощущая, как смываются мои грустные мысли и переживания. Мытье рук превратилось в настоящую медитацию.

Я берегла этот кусочек не для важных гостей, а до того момента, когда осознаю, что я тоже важный человек. И раз уж я пользуюсь хорошим мылом, то выну-ка я из шкафа новое красивое полотенце.

Паула Клендворс Скори

Мой отец был врачом. Я выросла в большой семье, в которой меня любили и окружали заботой. Первые восемнадцать лет жизни я ела то, что мне давали, и одевала то, что мне покупали. Честно говоря, тогда никто не говорил о правильном питании.

В 1984 году я переехала из Никарагуа[36], страны, в которой я родилась и выросла, в Коста-Рику, где поступила в университет. Я толком не умела готовить, да и некогда было, поэтому питалась в основном фастфудом, который покупала по пути из университета в Национальную библиотеку.

Закончив учебу, я вышла замуж за студента из Никарагуа. Мы не могли вернуться на родину, где шла гражданская война, и не могли оставаться в Коста-Рике, потому что наши студенческие визы закончились. Размышляя, куда нам теперь податься, мы узнали, что Канада гостеприимна для иммигрантов, что в этой стране демократия, у людей самые разные свободы, низкий уровень преступности, и кроме этого здесь были возможности развиваться и жить нормальной жизнью. В общем, в марте 1988 года мы с мужем иммигрировали в Канаду и поселились в Торонто.

И опять же – ели то, на что хватало денег и времени. Жизнь иммигранта не проста. Надо учить язык, искать работу и привыкать к тому, что рядом нет родственников, которые подбросят деньжат, если надо, или хотя бы накормят горячим ужином. Я очень скучала по матери, отцу, братьям и сестрам. В те годы еще не было Интернета, «Скайпа» и дешевых телефонных звонков за границу.