– Это была самозащита!

– Да, конечно. Но что увидят они? Человека ранили в бок, ударили по голове, у него сломана шея. Мы вляпаемся в неприятности.

– Уверен, что полиция нас ни в чем не обвинит.

– Зачем рисковать? И не только о нас речь. Есть и другие.

– Кто?

– Твой отец, – объяснил Майк, – важный бизнесмен, а получается, что его сын замешан в убийстве гангстера. Как это, по-твоему, будет выглядеть?

Уилсон растерялся.

– Возьми Люси, – добавил Майк. – К индейцам и так несправедливо относятся. Если ее обвинят в убийстве белого, как это отзовется на всех оджибве?

– Я об этом не подумал, – согласился Уилсон. – Но даже если так…

– А мои папа с мамой? Наконец-то они нашли школу, где могут оба работать. Будет скандал – их уволят.

– Существует и другая опасность, – сказала Люси. – Если нас даже не обвинят, остаются дружки Пэкхема. Они могут нас убить. Нельзя всю жизнь бояться. Он получил по заслугам, Уилл. За что нам-то страдать?

Уилсон понял – друзья обдумали этот вопрос куда глубже его. Он поразмыслил с минуту, потом тихо произнес:

– Ладно.

– Ладно недостаточно, – заявила Люси. – Мы никому на свете не должны рассказывать о том, что случилось. Никому и никогда. Мы должны поклясться, что ни один из нас не раскроет рта.

– Библия против клятв, – прошептал Уилсон и сам понял, как несерьезно это звучит по сравнению с реальным вопросом жизни и смерти.

– Господи, Уилсон, – возразил Майк. – Библия и против убийств, а он хотел убить нас.

И Уилсон сдался.

– Ты прав, Майк. Я мог бы понять и сам.

– Так ты поклянешься?

Майк кивнул.

– Это должна быть настоящая клятва, – решила Люси. – Не скажем никому ни слова, пока мы живы.

– Согласен! – Майк поднял руку. – Торжественно клянусь, что не скажу ни слова.

Следующей подняла руку Люси.

– Торжественно клянусь, что не скажу ни слова.

Два друга смотрели на него, и Уилсон тоже поднял руку.

– Торжественно клянусь, что не скажу ни слова. Аминь.

– Аминь, – подхватили остальные.

Люси смотрела на огонь, а потом подняла глаза на дым, уносящийся в голубое летнее небо. Она развела костер на самом дальнем берегу Чистого озера. Люси стояла, не двигаясь, глядя на север, в сторону диких лесов Кавартского нагорья. Прошло три дня со смерти Брента Пэкхема. Никто их ни о чем не спрашивал, ни ее, ни Майка, ни Уилсона. В ту ночь они прошагали всю дорогу домой, от Питерборо до Лейкфилда. Светила полная луна, и каждый раз, заслышав шум мотора, они прятались в кустах. Домой удалось пробраться незамеченными еще до рассвета.

Полиция вряд ли когда-нибудь узнает, что же случилось в Кленовой пивоварне. Они, наверно, решат, что Пэкхема убили конкуренты, виновников не найдут, расследование зайдет в тупик и рано или поздно прекратится.

Вчера была последняя встреча Гим-клуба. Сегодня приедет отец Уилсона и увезет сына на курорт до конца лета. Майк больше не сможет пользоваться школьной лодкой и вернется к старым друзьям. Люси всегда знала, что Гим-клуб – это ненадолго, но, прощаясь с друзьями, девочка с трудом удерживалась от слез.

Теперь Люси следила за клубящимся дымом и размышляла о жизни и смерти. Сегодня в Питерборо хоронили Брента Пэкхема, и она разожгла костер, чтобы помочь его духу уйти спокойно. Пэкхем был ужасным человеком, но всё же человеком, и она будет молиться за его бессмертную душу. Но пора вернуться к обычной жизни. До конца лета ей надо сделать много хороших рисунков, только тогда появится шанс на стипендию.

Кисти и краски лежали в каноэ, привязанном у берега, она приплыла сюда пораньше с утра, чтобы сделать наброски красивых видов северного нагорья.

Люси еще раз взглянула на дым, потом зачерпнула воды и залила костер. Всё кончено, пламя умерло. Девочка вернулась к каноэ, отвязала его, оттолкнулась от берега и поплыла на север по спокойной глади озера.

* * *

Всем было неловко. А почему, непонятно. Странная собралась компания у Фаррелли в гостиной.

Когда мальчики общались вдвоем или с Люси, им было легко вместе, несмотря ни на какие различия. Но теперь, вместе с мистером Таггартом и родителями Майка, все старались быть вежливыми, и всем было неловко. Мистер Таггарт настоял на визите перед долгожданным отъездом на каникулы, он хотел поблагодарить Фаррелли за доброту к сыну. Но мама сразу же нахмурилась, когда гость отказался выпить чашку чая, а папа говорил чрезмерно почтительно – он так всегда говорит с теми, кого считает выше себя.

Мистер Таггарт был предельно вежлив с папой и мамой. Наверно, он был искренен, но Майку казалось – таким тоном большой начальник благодарит подчиненных за хорошую работу.

Одни богатые, другие бедные. Но это еще не всё. Отцу явно было не по душе, что Таггарты – протестанты. Наверно, отцу Уилсона тоже было неприятно общаться с католиками, может, поэтому он отказался от чая и разговаривал хотя и вежливо, но без малейшей теплоты? Грустно, что так получается. Почему у взрослых всё так сложно, почему они не могут нормально общаться, как они с Уиллом?

Словно читая мысли друга, Уилсон широко улыбнулся и пожал Майку руку.

– Спасибо тебе за эти прекрасные две недели!

Майк стиснул руку приятеля.

– И тебе спасибо!

Не отпуская руки, Уилсон тихо добавил:

– Ни за что не забуду это лето.

– Я тоже.

Оба знали, что сегодня в Питерборо состоялись похороны Брента Пэкхема. Майк слышал, как родители обсуждали версии убийства – говорят, что Пэкхема прикончили бандиты из Соединенных Штатов. Похоже, они втроем вышли сухими из воды.

Хорошо бы никто не умирал. Но Брент Пэкхем был настоящим негодяем, и в любом случае они защищали свою жизнь. После всего случившегося Лось вряд ли заведет разговор о какой-то там драке, так что и за родителей беспокоиться не надо.

– Пора уже, скоро поезд, – напомнил мистер Таггарт.

– Иду, папа, – отозвался Уилсон, всё еще не отпуская руки Майка.

Взрослые уже попрощались, и мистер Таггарт направился к выходу.

– Пока, Майк, – сказал Уилсон.

– Пока, Уилл.

Уилсон подмигнул на прощанье, Майк помахал рукой, и друг шагнул через порог.

* * *

Огромный клуб черного дыма вырвался из трубы, паровоз пришел в движение. Раздался свисток, вагоны дернулись. Поезд отошел от станции в Лейкфилде.

Уилсон сидел напротив отца. Он выбрал правую сторону, чтобы по дороге в Питерборо лучше видеть реку Отонаби. И радостно, и грустно. Но папе незачем об этом знать. С одной стороны, приятно отправиться в путешествие с отцом – впереди еще поезд до Торонто, а потом роскошный курорт.