— Выбор всегда есть — смерть!

— Которой ты всегда боялась…

— Да, всегда… — как эхо повторила она. — Срождения… Мама говорила, что я родилась синяя, полумертвая — вокруг моей шеибыла обмотана пуповина, и врачи думали, что не смогут меня откачать… Но я ужетогда боялась смерти, поэтому выкарабкалась.

— Вот видишь…

— Не в этом дело, Андрюша… Не в моем страхе передсмертью. Я смогла бы его превозмочь… Просто я не хотела уходить, не простившисьс тобой. — Она зашарила своими ледяными руками по телу Андрея, нашла егокисти, сжала их. — Помнишь мой любимый фильм с Кевином Костнером и ЭнтониКвином? Кажется, он называется «Месть»… Там старик Энтони играет мужамолоденькой красотки, Мэделин Стоун, которая влюбляется в его друга и изменяетему с ним…

— Старик выслеживает их, натравливает на друга-Костнеракаких-то бандюков, а жену-Стоун отправляет в самый занюханный бордель, так,кажется?

— Да… — Она кивает, сжимает его пальцы ещекрепче. — А помнишь конец? Костнер находит ее, больную, измученную,исколотую наркотиками, выносит из борделя на руках… — Кара всхлипнула, какобычно делала, увидев финал этого фильма. — Но она тут же умирает. Умираетсо счастливой улыбкой.

— Я помню…

— Как я завидовала ей! Боже мой, как завидовала! Имечтала умереть, как она, на руках у любимого… — Кара вытерла нос о плечо— она всегда так делала, забывая о платках. — Ты же знаешь, я всегда любиладешевые мелодрамы!

— Не говори так — цинизм тебе не идет…

— Как и сигареты, и белый парик, и красная помада! Новсе это теперь часть меня, вкупе с цинизмом! Все шлюхи циничны, ты же знаешь!

— Не надо, Кара, пожалуйста…

— А еще жизнелюбивы, — не унималась она. —Это я поначалу за жизнь цеплялась из-за тебя! Первые месяцы! Потом мне простоне хотелось подыхать в том вонючем трейлере, в котором мы обслуживали клиентови жили в той вонючей стране! Не хотелось лежать в сухой, похожей на пепел,земле, под чертовым саксаулом или верблюжьей колючкой! Не хотелось, чтобы помоей ничем не обозначенной могиле ползали змеи и скорпионы… — Она яростнотряхнула головой, упрямая маленькая женщина, готовая спорить с самойсмертью. — Я давно решила, что умру в нашем доме! И прах мой будет развеяннад горами. Не съеден пустынными гадами, а развеян по ветру…

Андрей попытался притянуть ее руки к своему рту, чтобыпоцеловать, но Кара вырвала их и спрятала на груди, будто его губы моглипричинить ей вред.

— А потом, Андрюша, — после паузы сказалаона, — я поняла, что очень хочу жить. Несмотря ни на что! Как я ужеговорила, все шлюхи жизнелюбивы…

— Я рад, что ты не умерла.

— Я тоже…

— И я рад, что наконец-то тебя нашел… Вернее, встретил.

— А я нет. — Кара наконец повернулась к нему лицоми посмотрела прямо в глаза. — Я боялась этой встречи почти так же, каквстречи со смертью…

— Почему?

— Я хотела остаться в твоей памяти той Карой.

— Для меня ты все та же.

— Для себя не та. — Она прикрыла глаза, сжала губы— складки у носа стали глубже — отвернулась. — И уже никогда не станупрежней…

— Придется постараться, потому что я больше не отпущутебя…

— Зачем я тебе, Андрюша? Ты такой… такой красивый. Тыумный, добрый, судя по всему, богатый. Ты можешь выбирать любую! Зачем тебея? — Кара сделала шаг назад, словно хотела убежать, но бежать было некуда— позади закрытое окно. — Может, в тебе жалость играет? Или кавказскоеблагородство?

— Я люблю тебя, Кара, — просто ответил он.

— Что? — удивленно протянула она.

— Я люблю тебя.

— Такую?

— Я же тебе сказал, для меня ты все та же… —Андрей робко прикоснулся к ее лицу. Она не отстранилась. — Моя нежнаямаленькая девочка… — Он погладил ее по щеке, провел кончиком пальца поподбородку, коснулся губ. — Малышка с грязными пятками и цветком в волосах…Для меня ты навсегда останешься такой.

Кара схватила его руку, прижала к своим губам. И этотпорывистый поцелуй был красноречивее слов. Андрей свободной рукой схватил Каруза талию, приподнял, усадил на подоконник. Втиснулся между ее колен.

— И я люблю тебя, — прошептала она, отстранив своигубы от его ладони.

Андрей обнял Кару, теперь уже двумя руками. Обхватил талию,худенькую спину, подрагивающие плечи — она целиком помещалась в его объятиях.Приблизил рот к ее влажно блестящим губам, нежно коснулся их языком. Онпробовал их на вкус, и несмотря на табачно-ментоловый душок, они были такими жесладкими, как раньше…

Сладкие губы, влажные глаза, пахнущая жасмином кожа, всетакое же, как раньше… А значит, остальное неважно!

Кара перевернулась на живот, обняла руками подушку, зарыласьв нее лицом и закрыла глаза. Андрей погладил ее по высохшим волосам, чмокнул всмуглое плечико. Она улыбнулась, вытянула ногу, втиснула пальцы между его бедер— она всегда так делала, потому что ступни ее постоянно мерзли, а лучшейгрелки, чем его разгоряченное после ласк тело, и представить было нельзя…

— Расскажи мне все, — попросил Андрей.

— Зачем? — Она зажмурилась сильнее. — Я хочузабыть все это… Как страшный сон. Как кошмар — ведь у всех бывают кошмары!

— Тогда хотя бы скажи, как попала сюда, в Нидерланды?

— Приехала по липовым документам… — Кара буквальновдавила лицо в подушку, и ее голос зазвучал глуше. — Мне помог одинчеловек… Он пожалел меня.

— Давно ты тут?

— Чуть меньше года.

— Значит, ты прожила в вагончике среди пустыни околопяти лет?

— Нет, там я задержалась только на два года. Потом меняперепродали… Меня и… еще одну девушку. Мы были слишком хороши для вагончикаАли. На нас нашелся богатый покупатель, египтянин Джафар. У него уже былоболее-менее приличное заведение — не трейлер, а дом, и клиенты лучше — неконтрабандисты-кочевники и не грязные солдафоны из так называемых миротворцев,а мелкие жулики, мелкие торгаши и даже мелкие чиновники-иностранцы… Один изпоследних, он работал в Ливийском консульстве, провез меня по свидетельствуумершей жены на свою родину. Там я прожила в качестве его наложницы почтиполгода, но сбежала, прихватив документы его сына. Парню было около двадцати,худенький брюнет с карими глазами, немного женственный, безусый, мы с нимпоходили друг на друга, как брат с сестрой…

— Ты переоделась мужчиной?

— Да. Остригла волосы, напялила мужские вещи,ссутулилась… И по его документу, и его же авиабилету (он оказался вложенным впаспорт) улетела в Алжир. Затем перебралась в марокканский Танжер, и черезГибралтар (в трюме грузового корабля) попала в Испанию… — Кара пошевелилапальцами ноги, проверила, согрелись ли, затем, высвободив их, подтянуласогнутое колено к груди — она любила лежать «ласточкой». — Так я оказаласьв Европе без денег и документов — фальшивый паспорт, и тот украли. На работу небрали даже посудомойкой. Жить было негде… — Она шумно выдохнула. —Пришлось идти на панель.