– Ах, – прошептала она, когда почувствовала его член, и издала ожидаемый вскрик, когда он вошел в нее. – О, милорд Босуэлл, милорд, милорд…

Ее голос становился все громче, и ему пришлось закрыть ей рот ладонью. Но он был слишком занят удовлетворением своей потребности и вскоре перестал обращать внимание на звуки; ему казалось, что он взорвется, если эта изысканная пытка, терзающая его тело, наконец не прекратится. Его движения становились все более сильными. Он чувствовал, что будто пронзает ее изнутри, а потом все-таки пришло долгожданное облегчение, и он застонал от радости.

Но все произошло так быстро, что его дыхание даже не сбилось. Как только волны удовольствия улеглись, он скатился с нее. Все закончилось.

– Это было хорошо, – весело сказал он и потянулся за своими штанами. Бесси по-прежнему лежала на месте и грустно смотрела на него. Он наклонился и одернул юбки, прикрыв ее.

– Вы захотите меня снова, сэр? – нежно спросила она.

Вопрос застиг его врасплох.

– Ну, возможно, – ответил он.

– Я буду рада снова побыть с вами, сэр, – сказала она.

– Почему? – ему стало интересно.

– Вы хорошо знаете, как это делается, – деловито ответила она. – Даже когда так торопитесь. Мне хотелось бы посмотреть, как вы занимаетесь этим, когда у вас больше времени.

Он откинул голову и рассмеялся:

– Я постараюсь удовлетворить твое любопытство.

Босуэлл поднялся среди ночи. Из темницы замка Эрмитаж доносился шум и звуки ударов: она была наполнена Армстронгами, которых он захватил вчера. Он скатал походную постель, потер спину и размял правую руку, проверяя, нет ли растяжений. Лучше бы не было – сегодня ему предстояло много работы.

Нет, вроде бы никаких болезненных ощущений. Он сжал пальцы в кулак. Что за прекрасный денек выдался вчера, когда он прижал к ногтю лэрдов Мэнгертона и Уайтхоуга, этих вороватых ублюдков! Обветшавшие башни не могли спасти их. Теперь они гнили заживо, дожидаясь того дня, когда королева приедет судить их.

Когда приедет королева… О да, он поймает новых разбойников для нее. Сегодня будет еще один прекрасный день, он знал об этом.

Он прошлепал босиком по сырому каменному полу, снял рубашку и погрузил руки в чан с водой, стоявший в углу. Ежась от холода, он поплескал водой на лицо и плечи.

«Это укрепляет характер», – подумал он и насмешливо фыркнул.

По стенам струились тонкие ручейки, и капли воды падали на пол. Здесь, в Эрмитаже, даже внутренние стены поросли тонким мхом.

Босуэлл потянулся за одеждой для верховой езды – льняная рубашка, куртка из стеганой кожи с вшитыми роговыми пластинками для дополнительной защиты, кожаные штаны и сапоги – и стал медленно одеваться, не обращая внимания на холод. Потом он приладил оружие – большой кремневый пистолет, меч и кинжал – и приготовился встретиться с врагами королевы. Королева…

Босуэлл и его люди численностью около ста человек собрались перед колоссальной арочной стеной крепости, которая взмывала в воздух, как портал собора, но казалась такой же темной и угрожающей, что врата преисподней. Лай ищеек, поджарых черных тварей, звучал не менее грозно, чем рев Цербера.

– Ну, ребята! – крикнул Босуэлл. – Нам предстоит очередная славная охота! Сегодня отличный денек!

На самом деле все вокруг было затянуто серой туманной мглой, но это не имело значения.

– Эллиоты! Эллиоты! Мы нападем на укрепленную башню Джока-с-Поляны!

Наступила многозначительная тишина. Джок-с-Поляны слыл одним из самых лихих и безжалостных разбойников, и он еще ни разу не терпел поражения и не попадал в плен.

Босуэлл рассмеялся так громко, как только мог, но массивные, бесчувственные камни цитадели словно впитали звуки его голоса, и он показался слабым.

– Помните стишок:

Они не оставят ни ложки, ни вилки, ни веретена,

Ни щепки, ни нитки, ни сена с гумна;

Сколько ни держи карманы,

Всех обчистит Джок-с-Поляны,

Всех отыщет, всех найдет,

Всех угробит в свой черед.

– Ну разве он не будет для нас хорошим трофеем? – Босуэлл поднял меч и помахал им над головой.

– Да! Да! – солдаты подняли свое оружие, с грохотом тронулись вперед по грубо обтесанным доскам, перекинутым через ров, поскакали вниз вдоль ручья, разбрызгивая воду, и выехали на сухую землю. Они следовали вниз по течению ручья до слияния с речкой под названием Лиддлуотер, где начинался «Выгон», или «Поляна» – клановая территория Эллиотов.

Местность предстала во всем своем осеннем великолепии, с багряными полосами вереска на крутых склонах холмов и красновато-коричневыми или желто-оранжевыми зарослями папоротника и камыша у журчащей воды. Участки бархатно-зеленой травы граничили с увядшими проплешинами коричневого утесника на холмах и проглядывали из-под палой листвы и старого желтого рогоза.

Они скакали мимо мощных четырехугольных башен, разбросанных по заросшим вереском склонам холмов, радуясь своим неутомимым скакунам и мглистой утренней свежести.

Огромная башня Джока-с-Поляны, маячившая впереди, надменно оседлала пастбище у слияния вод. Это место было известно англичанам и шотландской пограничной страже под названием «кубрик Приграничья», где не действовали законы и предписания обеих сторон.

Босуэлл пришпорил свою лошадь и поскакал вперед остальных, чтобы застать Джока врасплох и воспрепятствовать его бегству. Но впереди было достаточно людей, увидевших приближение одинокого всадника и предупредивших своего хозяина, поэтому еще до того, как Босуэлл осадил лошадь и прокричал в сторону башни: «Я арестую тебя от имени королевы», – Джок уже галопом мчался через пустошь по направлению к холмам.

Босуэлл заметил его и задумался, стоит ли подождать прибытия своих людей, прежде чем начать преследование. Нет, к тому времени Джок уже скроется из виду. Он быстро развернул лошадь и поскакал галопом по свежескошенной стерне между снопов соломы, а потом по густой свалявшейся траве, следуя за Джоком в каменистые просторы холмов. Джок поднимался по склону и уже покидал речную долину – значит, он направлялся в свое горное убежище.

«Я не могу упустить его», – подумал Босуэлл и снова пришпорил лошадь.

Расстояние сокращалось: триста ярдов, двести ярдов, сто ярдов, пятьдесят – а потом Босуэлл уже мог видеть, как Джок оглядывается, и даже разглядел цвета его клетчатого плаща. Он улыбался.

– Стой! – крикнул Босуэлл, потянувшись к поясу и вытащив пистолет. Он выстрелил в воздух, и эхо с грохотом прокатилось по окрестным холмам.

Джок натянул поводья и снова продемонстрировал свою угрожающую самодовольную улыбку.

– Лучше держись подальше, лейтенант королевы, – высокомерно отозвался он.