– Очень серьезное дело? – важно, но с той же изначально взятой фривольной нотой спросил Андрей.

Она действительно была красивой девушкой. Зачесанные назад и стянутые в короткий хвостик черные как смоль волосы, правильные и очень выразительные черты лица, небольшие и все же объемные из-за своей глубины глаза, светло-карие, но светящиеся изнутри зеленоватыми колдовскими огоньками. Минимум косметики и максимум природной свежести.

– Серьезней не бывает.

– Тогда прошу!

Он поднялся с места, повернул к ней свое кожаное на колесиках кресло, приглашая занять его.

– Да, пожалуй, так будет лучше, – ничуть не смутившись, Толоконникова приняла приглашение.

Андрей опустился на стул, который он обычно предлагал арестантам.

Сегодня он ждал следователя, которого прокуратура должна была назначить для ведения дела по убийству гражданки Окуловой. Илье Теплицыну предъявили обвинение еще в изоляторе временного содержания, но следователя по делу так и не назначили. Возможно, кто-то нарочно палки в колеса ставил, может быть, причина более простая – банальное недоразумение, что для России так же естественно, как бутылка пива к футболу. Но, похоже, сегодня все встало на свои места. Начальник тюрьмы и майор Каракулев на совещании в Москве, и вполне объяснимо, почему новый следователь зашел в кабинет к заместителю начальника оперчасти. Надо же узнать, кто такой Илья Теплицын, с помощью каких приборов его есть и под каким соусом подавать к судейскому столу… Андрей мысленно отметил, что Илье повезло. Он и сам был бы не прочь, чтобы им занялась такая женщина.

– Я так понимаю, вы не догадываетесь о цели моего визита.

Не глядя на собеседника, она спокойно извлекла из своего портфеля несколько чистых листов бумаги, выложила их на стол, длинными нежными пальчиками подровняла их… Короткие, но акриловые ноготки на пальчиках, выкрашенные точно в такой же голубой цвет, как просветы на ее погонах. И еще золотое обручальное колечко на безымянном пальце правой руки… Последнее обстоятельство смущало Андрея. Заигрывать с замужними дамами мораль не запрещала, но совестливые комарики за душу все же покусывали.

– Думаю, что да. Хотя и не совсем уверен.

– Вынуждена вас огорчить, но я должна допросить вас по делу об избиении гражданина Окулова.

Андрей недоуменно вытянулся в лице. Накаркал, что называется. Хотел, чтобы Толоконникова занялась им, так и вышло.

– Разве вас это удивляет? – спросила следователь.

– Нет… То есть да… Вообще-то, я ждал, что меня вызовут в прокуратуру. Но никак не думал, что следователь сам явится ко мне. Не думал, что это будет женщина…

– Могли бы добавить, что красивая женщина, – подковырнула его Виктория Михайловна.

Она понимала, что Андрей обескуражен и что ему сейчас не до жантильных любезностей, потому и уколола. Не такая уж она и простая… Впрочем, Андрей далек был от мысли, что следователь Толоконникова – глупая пустышка. Она была молодой, чуть больше двадцати, но в ее глазах угадывалась мудрость не по годам зрелого человека – хищная мудрость, унизанная хитрыми и даже коварными изюминками.

– Прокурор добавит, – скорее машинально, нежели осознанно сострил он.

– Возможно, – вроде бы шутливо, но с глубоким смыслом в глазах улыбнулась она. – Сначала будет возбуждено дело, затем вам предъявят обвинение, будет суд, будет приговор…

– Вы хотите сказать, что дело еще не возбуждено? – приятно удивился Андрей.

– Пока нет. Пока лишь прокурор назначил служебное расследование, но проводить его буду я, а не ваше начальство.

– Я не возражаю, – пытаясь скрыть чувство облегчения, сказал он.

– А вы не расслабляйтесь, – предостерегающе и даже жестко улыбнулась она. – Все очень серьезно. И служебное расследование лишь предваряет уголовное… Сейчас вы расскажете мне, как так могло случиться, что гражданин Окулов получил сотрясение мозга тяжелой степени.

– Я бы рассказал, но у меня нет слов, – едва заметно усмехнулся Андрей.

– Может, я вам подскажу?

– Может, и объяснение за меня напишете?

– Нет, объяснение вы напишете сами… Но с моих слов, если у вас нет своих…

– Да нет, слова есть, но в основном матерные… А объяснение я уже писал – на имя своего начальника. Если не возражаете…

Андрей поднялся со своего места, обошел со спины сидящую в кресле Толоконникову. Компьютер был включен, мышка на месте, файл с объяснением он нашел в два счета, раскрыл его, подтянул к себе клавиатуру, чтобы изменить «шапку» в правом верхнем углу. Девушка была совсем близко от него, ее волосы головокружительно пахли черемухой, а сама она пьянила, как маковое поле – напуская сладкую дрему, но вместе с тем возбуждая мысли…

– А если возражаю? – насмешливо, но едва заметно дрогнувшим голосом спросила она.

Андрей слышал о четырех зонах личного пространства – общественная дистанция, социальный контакт, личная и, далее, интимная близость. Последняя зона предполагала расстояние от десяти до тридцати сантиметров, и если так, значит, именно в ней он сейчас и находился. По утверждению психологов, он должен был сейчас испытывать чувство стеснения и неловкости, но этого не было. Вика же, похоже, была чуточку смущена, но при этом не предпринимала попытки вырваться на дистанцию социального контакта.

– Но я же быстро, раз-два – и готово. На чье имя писать объяснение?

– Прокурору Рубежного района Полотняку Ивану Герасимовичу… Через мою голову.

– В каком смысле?

– В самом прямом! Вы пишете через мою голову, вы дышите мне в затылок!

Она выражала свое возмущение, но даже не шелохнулась, чтобы встать с кресла.

– Обязуюсь не дышать…

Андрей действительно затаил дыхание и вдохнул воздух в легкие лишь после того, как лист с готовым объяснением выполз из узкого жерла принтера. Вернулся на свое место и только затем поставил подпись напротив своей фамилии. Подал лист Виктории.

– Прошу вас, ознакомьтесь!

– Экий вы! – непонятно, то ли с осуждением, то ли с одобрением, но бодро улыбнулась она.

Взяла объяснение и углубилась в чтение. Резюме выдала в устной форме.

– Не пойдет.

– Почему?

– Во-первых, объяснение должно быть написано от руки.

– А во-вторых?

– Во-вторых, вы не указали свидетелей, которые могли бы подтвердить вашу версию.

– Свидетели есть, но не в мою пользу. И зовут ее Катя, а если точнее – Екатерина Никитична Сатарова.

– Именно так. Гражданин Окулов указал ее в своем заявлении… И мне не совсем понятен сарказм, с которым вы о ней говорите…

– Скажите, у вас есть муж?

– Это здесь при чем? – удивилась и возмутилась Виктория.