— Что? Зачем? Там и так хорошо…

— Спальня создавалась для меня — до того, как я тебя встретил. Задолго до того, если уж на то пошло. Теперь она будет заточена под нас обоих.

— Мне и так нравится.

— Я ничего не буду менять, пока ты не одобришь новый дизайн. Если неожиданно вернешься домой и обнаружишь в спальне мурлыкающую рыжую девицу, то будешь, по крайней мере, знать, что она там делает, и не станешь вести себя так, будто я собираюсь трахнуть ее на нашей кровати.

Ева обиженно ткнула в него пальцем:

— Я себя так не вела! Иначе один из домашних роботов уже носил бы костюм из твоей кожи. Можешь спросить у Пибоди — я сегодня ей объясняла.

— По какому поводу?

— Почти весь день допрашивала прелюбодеев. Пожалуй, все-таки выпью вина, — решила Ева и отобрала у Рорка бокал. — Настроение поганое. Поэтому и приехала домой пораньше, чтобы развеяться, прежде чем продолжить работу. А Соммерсета не было, и даже с ним не удалось попрепираться.

— Я приехал еще раньше и предложил ему сходить куда-нибудь с друзьями.

— У трупов нет друзей — разве что другие трупы.

Рорк приподнял брови и склонил голову набок.

— Полегчало?

— Не особо.

Он налил себе вина.

— Я хотел сделать что-нибудь для тебя — для моего копа. Не спорь, — добавил он прежде, чем Ева успела раскрыть рот. — Ты — свой собственный коп, причем самый талантливый из всех, кого я знаю. Но ты еще и мой коп и достойна большего.

Ева была тронута, потому что знала: Рорк говорит искренне.

— Пытаешься соблазнить меня командным центром?

— Пытаюсь. А еще преследую чисто эгоистическую цель: хочу, чтобы ты отпустила прошлое.

— Прошлое? Дело не в старой квартире. Вовсе не в ней. Она принадлежит теперь Мевис, Леонардо и малышке. Они сделали ее своим домом — ничего моего в ней не осталось. Мне не нужна та квартира — ни там, ни тут. Честное слово, я не за прошлое цепляюсь. Просто я привыкла к кабинету, вот и все. Но главное, это твой подарок. Ты еще тогда знал меня как облупленную и подарил мне его. Вот чего я не хочу отпускать.

Ева глотнула еще вина и буркнула:

— Недотепа!

Рорк подошел, провел пальцем по ямочке у нее на подбородке.

— Тогда мы оба в этом нуждались, недотепа. А теперь давай попробуем что-нибудь новое. Хотя если тебе нужно, чтобы все осталось как есть, так оно и останется.

— Если я скажу: «Хорошо, давай попробуем», эта рыжая не разведет тут гламур?

— Ничего сколько-нибудь похожего на гламур — даю слово.

— Хорошо. Но извиняться я по-прежнему не намерена.

— Я тоже.

— Тогда мы квиты.

Он коснулся губами ее губ.

— Опять расколошматила робота-боксера?

— Передумала — знала, что ты спросишь. Не хотела доставлять тебе удовольствие. — Она усмехнулась и вздохнула. — Надо было все-таки расколошматить. День сегодня и правда на редкость отвратный.

— Насчет сенатора ты была права: тело действительно нашли.

— Ну да, одно очко в мою пользу. Его здорово отделали. Всех подробностей мы сообщать не стали, но они уже просочились в СМИ. В конце дня пришлось давать пресс-конференцию, а завтра нужно начать с морга. Сегодня я туда не успела, да это и не к спеху. — Ева обошла вокруг доски. — Токсикологическая экспертиза показала, что наркотиками сенатора не накачивали. Хотели, чтобы все чувствовал. Били по лицу, по гениталиям. Били жестоко. Изнасиловали раскаленным предметом. Думаю, сенатор был жив, возможно даже в сознании, когда на шею ему надели удавку, привязали к люстре в прихожей и запустили подъемный механизм. Понимаешь? Опустили люстру, подвесили к ней сенатора и стали поднимать. Медленно, наверняка очень медленно, чтобы чувствовал каждый дюйм, задыхался и бился. Руки оставили несвязанными — он расцарапал себе горло. Эдвард Мира умер страшной смертью, и убийцы считали, что он этого заслуживает.

Действительно, отвратный день, подумал Рорк. Вслух он ничего не сказал, а про себя решил, что Евины слова еще раз подтверждают его правоту: дома она должна работать в кабинете, который ее достоин.

— «Убийцы»? — переспросил он.

— Как минимум двое, и по крайней мере одна из них женщина.

Ей нужно выговориться, подумал Рорк, и облокотился на стол.

— Откуда ты знаешь?

— Секс. Изнасилование. И никаких свидетельств, что сенатор предпочитал мужчин или мальчиков. К тому же мистер Мира слышал женский голос. Сообщил об этом во время допроса на своей же собственной кухне… пока делал мне горячий шоколад. — Слезы подступили к глазам и едва не выплеснулись наружу. — Черт, черт, черт…

— Тише, тише, что с тобой?

Рорк быстро поставил вино на стол и подошел к Еве. Он успел забрать у нее бокал, прежде чем она обвила его шею руками.

— Пришлось давить на него, чтобы проклятый комар носа не подточил. Мистер Мира держался хорошо, даже отлично, и все понимал. Они все понимали, что у меня нет выбора, но, боже мой… я видела, как он скорбит об этом никчемном сукином сыне и меня же еще утешает, потому что знает…

— Тебе было тяжело, однако ты оберегала его.

— Так и хотелось врезать консультанту по связям со СМИ, когда он спросил, числится ли мистер Мира в списке подозреваемых. Но я не имела права. Я должна оберегать мистера Миру, Рорк. Однако этот никчемный сукин сын — жертва убийства, и я обязана отстаивать его интересы, что бы о нем ни думала.

— Тяжелый день, с какой стороны ни погляди.

— Это еще не все.

Ева наконец заставила слезы отступить и отстранилась.

— Знаешь что? — сказал Рорк. — Давай поужинаем пораньше, и ты все мне расскажешь. А потом вместе займемся расследованием. Деннис мне тоже дорог — очень дорог.

— Знаю. Не уверена, что смогу что-нибудь проглотить.

— Значит, сварганим пиццу. Но только с одним условием: к пицце будет салат.

— Хорошо, давай попробуем.

За ужином Ева присмотрелась к интерьеру — к точной копии старого кухонного стола, за которым когда-то обедала. Иногда. Чаще же она ела — если вообще ела — прямо за компьютером.

«Может, подобрать новый стол не так уж и страшно?» — думала она, ковыряя вилкой салат.

Хотя…

— Рассказывай, — произнес Рорк.

И она рассказала ему все: как они с Пибоди посетили Институт Миры, как Трухарт получил значок детектива, как обнаружили труп, сообщили ближайшим родственникам, отправились к супругам Мира. Потом рассказала о допросах и собственных впечатлениях от женщин, с которыми встречался сенатор.

— Насыщенный день.