— Хорошая мысль! — прошептал Керморван, когда они повели Кассе, толкая его перед собой в темноту леса. — Хотя я пойду на такой риск, если опасность действительно велика. Как далеко идти, Кассе?

Они прошли не более пятисот шагов, хотя Кассе не раз останавливался и утверждал, что он заблудился. Но острие меча, приставленное к спине, было мощным путеводным средством, и наконец, обойдя вокруг ствола огромного высохшего дуба, в который когда-то ударила молния, они нашли Борхи. Но, увидев его, они на мгновение застыли от удивления.

Борхи стоял, или, вернее, висел, так как его руки были привязаны к стволу длинной веревкой, опоясывавшей старый дуб, а подбородок покоился на двух скрещенных стрелах, воткнутых в дерево. Его слипшиеся волосы блестели от какой-то темной жидкости, и даже при звездном свете нетрудно было догадаться, что это кровь; одного запаха было достаточно. Элоф опасался, что он уже мертв, но Борхи внезапно выпрямился и стал рваться в своих путах, жалобно хныкая при этом. Кровь принадлежала не ему. За его спиной на зубчатой извилистой коре висел освежеванный труп кролика, прибитый там, как… Элоф прикусил губу. Как некое жертвенное подношение, но при чем здесь Борхи?

Он достал Гортауэр и уже занес меч, но помедлил, остановленный криком Кассе:

— Нет! Оставьте его! Это опасно, смертельно опасно, как вы не понимаете! Всем нам грозит смерть, если только не… Я уже не могу это остановить!

Элоф с презрением отвернулся. Черный клинок опустился один раз, другой, и Борхи повалился им на руки, всхлипывая от облегчения.

— Керайс! — внезапно выдохнул Керморван; его обычно ясный голос прозвучал хрипло и приглушенно. Многоголосый вой, грянувший откуда-то сверху, разбил их спокойствие как камень, разбивающий лист хрупкого стекла. Он был таким мощным, что у обоих перед мысленным взором возникла одинаковая картина: запрокинутая голова с длинными хищными челюстями на фоне полной луны. Ненасытный голод и свирепая угроза звучали в его отголосках, но все же этот воющий клич принадлежал не волку или любому другому известному животному.

— Разве вы не понимаете! — Кассе уже вопил во все горло, совершенно забыв об осторожности. — Должен быть хотя бы один! Они должны получить одного! Я не могу это отменить!

Керморван снова взял шею охотника в удушающий стальной захват и утихомирил его, пока Элоф помогал Борхи подняться на ноги.

— Он может идти? — отрывисто спросил Керморван. — Тогда скорее назад, в лагерь! Тише ты, болван! — шикнул он, когда Кассе захныкал и возобновил попытки сопротивления. — Если для тебя сейчас и есть безопасное место, оно рядом с нами!

Они повернулись и побежали к лощине. Керморван едва ли не волочил за собой обессилевшего от страха Кассе. Борхи, придерживавшийся одной рукой за плечо Элофа, вытащил изо рта кожаный кляп, и сразу же разразился потоком бессвязного лепета.

— Он… ублюдок… сказал… покажет мне, что он сделал с другим кроликом… хорошая добыча… покажет охотничью тайну… оглушил меня… привязал к дереву… Сайтана, помоги нам, что это?

Среди деревьев снова раздался вой, на этот раз ближе и откуда-то сбоку.

— Это Охота! — завизжал Кассе и отчаянно забился в руках своего пленителя. Керморван споткнулся, его хватка ослабла, и охотник умчался в кусты, ломая ветки, словно обезумевший от страха олень.

— Пусть уходит, — тяжело дыша, сказал Элоф. — Помоги Борхи!

Вместе они подхватили молодого корсара, в несколько мгновений преодолели расстояние до лощины и, задыхаясь, остановились среди своих друзей.

С воем, подобным завыванию бури, что-то ломилось через кусты у них за спиной — что-то большое и хищное. За ним следовали другие: они двигались неравномерными скачками, как волки или собаки, но более длинными и широкими. Всем, кто слышал эти звуки, показалось, что они перемещаются на двух, а не на четырех конечностях. Они пронеслись мимо, вселяя ужас в сердца путников, но потом один из них как будто повернул в сторону и уже более медленно стал приближаться к ним.

— Огонь! — воскликнул Керморван. — Все зажгите факелы! Стойте там, где можете видеть друг друга!

Новый, самый ужасающий вой раздался совсем рядом, и путешественники на мгновение оцепенели, словно кролик, увидевший хорька. Кто-то раскидал листья, из ямы вырвались желтые языки пламени, и вскоре колеблющийся свет факелов разогнал тьму в небольшой лощине. Но на ее окраине появились другие огоньки, и Элоф с Роком вздрогнули, снова увидев раскошенные желтые глаза, так напугавшие их в зарослях кустарника. Но теперь глаза парили в темноте на высоте больше человеческого роста, и они были не одни — появились другие пары глаз, ритмично двигавшихся в стороны под тихое притоптывание и сопение, словно дикий зверь расхаживал из одного конца клетки в другой. Иле придвинулась к Элофу и сжала его свободную руку; он ответил крепким пожатием. Керморван обнажил меч и с вызовом сделал шаг вперед. Ему ответило глухое ворчание, в котором слышалась такая угроза, что путники теснее сплотили ряды. Но глаза не приближались, продолжая двигаться взад-вперед чуть дальше того места, куда достигал свет факелов. Это безмолвное испытание продолжалось так долго, что Элоф начал опасаться, что его нервы не выдержат; Борхи, сильно стучавший зубами от страха тоже не прибавлял им энтузиазма. Но потом внезапно все закончилось.

Откуда-то далеко с севера донесся душераздирающий крик, явно человеческий, а затем еще один, даже более громкий, чем торжествующий вой, который смешивался с ним. Желтые глаза, как один, повернулись в том направлении. Крики сменились отчаянным визгом, поднявшимся до высокой, почти сладостной ноты, и оборвавшимся на излете дыхания. Зашелестели листья, внезапный порыв ветра пригасил огонь факелов, а тьма угрожающе приблизилась. Но Керморван выступил вперед, размахнулся и запустил свой факел вверх по широкой дуге. Достигнув высшей точки, факел устремился вниз пылающим метеором, и в эти короткие мгновения они смогли заметить сгорбленный силуэт ростом выше человека, желтые клыки в длинной узкой пасти и черный бок, покрытый тугими завитками короткой шерсти. Затем послышался топот множества ног, и погоня умчалась на север быстрее, чем они успели перевести дух.

Керморван глубоко вздохнул и покачал головой.

— Они могут догнать любого человека в считанные мгновения. Должно быть, все это время они просто играли с ним.

— До рассвета! — дрожащим голосом сказала Иле. — Слава Силам, он уже близко!

Элоф тоже увидел на небе первые проблески утренней зари.

— Что ж, Борхи, — со вздохом сказал он. — Кажется, он сам дорого заплатил за ту участь, которую уготовил тебе.

Но Борхи, прижавшийся к выпирающему древесному корню, вряд ли расслышал его. Юноша дрожал всем телом и нервно сжимал кулаки.

— Он сказал, что это будет подношение… они должны получить дар, чтобы мы могли ходить по лесу… или возьмут его… таково условие сделки с ними… их цена за хорошую охоту… как кролика… чистый путь и верная смерть…

Они увидели, что к шее Борхи подвешены еще два черных болта со стальными наконечниками от арбалета Кассе. Сам арбалет лежал на земле там, где владелец оставил его. Немного помедлив, Керморван поднял оружие.