– Это ужасно, – ахнула я.

– Это реальность, Алсу, – серьезно ответил Касим. – Реальность большого бизнеса. Твой отец знал, что за тобой следят.

– Неправда, – произнесла я сдавленным голосом.

– Правда, Алсу. Просто смирись. Не пытайся выискивать в этом какие-то шаги, направленные против тебя. На тот момент в этом была необходимость, вот и следили. Но… когда необходимость отпала, следить продолжили уже мои люди.

– Зачем?

– Затем, что я привык получать эти отчеты, и не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться на тебя.

Я сделала шаг назад.

– Это ненормально, Касим, – дрожащим голосом произнесла я.

–Думаю, ты права. Поэтому и говорю, что был у психотерапевта.

– И что он сказал? Что это нормальное поведение?

– Нет, сказал, что это одержимость, от которой мне нужно избавиться.

– И что ты сделал?

– Перестал следить, – легко пожав плечами, ответил он.

– Это конец истории?

– Нет. Потом я возобновил слежку.

– Зачем?

– Дальше это было продиктовано моими чувствами. Я влюбился в тебя, и мне важно было знать, что с тобой все хорошо.

– За мной присматривал отец.

– А еще за тобой вился Виталик. К тому же, в бизнесе твоего отца наметился кризис, который всегда приводит за собой проблемы. Обычно эти «проблемы», – он заключил слово в воздушные кавычки, – в первую очередь бьют по семье.

– У папы проблемы? – переспросила я, словно не слышала его слов.

– Уже нет. Но были.

– Что-то я запуталась, – выдохнула я. – Что было дальше?

– А дальше я приехал в город.

– И слежку сняли? – Касим слегка скривился. Ему как будто не нравилось то, что он должен был ответить. А я уже и не нуждалась в ответе, потому что на обычно спокойном, непроницаемом лице моего мужа уже был написан ответ. – О, Аллах, ты серьезно?! – слегка повысив голос, спросила я. Касим нахмурился.

– Не повышай на меня голос, – строго сказал он. – Я этого не люблю.

– Ты уверен, что был у хорошего психотерапевта? – спросила я, незаметно делая еще один шаг назад. За кого отец меня выдал? За маньяка какого-то.

– Уверен, – ответил Касим, широко улыбнувшись. – А еще уверен в том, что ты сейчас трясешься от страха. Не надо меня бояться, Алсу. Я никогда не причиню тебе боль.

– То есть, ты из тех ревнивых мужей, которые приставляют к жене слежку, а если кто-то из мужчин проявит к ней малейший знак внимания, ты убьешь его, а ее будешь истязать?

Касим рассмеялся. Но не зловеще, как я ожидала, и без резких ноток. А так легко, от души. А потом снова посмотрел на меня.

– Я из тех ревнивых мужей, которые да, убьют мужика, который проявит к тебе неуважение. Но если кто-то из мужчин придержит для тебя дверь или пропустит вперед, или даже сделает простой комплимент, то я не стану ничего делать. Только если ты скажешь, что это оскорбляет тебя или мужчина слишком настойчив в свих ухаживаниях. Тебя я и пальцем не трону.

– Как я могу быть уверена?

Касим в один шаг преодолел расстояние между нами и обнял меня за талию, притянув к своему телу. Наклонился ниже и прошептал у моих губ:

– Я убью любого, кто прикоснется к тебе в оскорбительной манере. Любого, по чьей вине с твоей головы упадет хотя бы один волосок. Но я никогда не обижу тебя, Алсу. Даже если ты скажешь, что полюбила другого и уходишь от меня, я тебя не обижу. Потому что хочу для тебя счастья. А еще… – внезапно его настроение изменилось на игривое. – Еще ты на меня странно действуешь. С тобой я слишком много разговариваю.

Я не знала, как относиться к его словам. Последняя фраза вызывала улыбку, но я никак не могла выдавить ее из себя, потому что все, что было сказано до этого, мягко говоря, беспокоило меня. Это чертовски странно, когда мужчина следит за женщиной, еще и впадает в зависимость от этой слежки. И влюбляется на расстоянии. Это тоже невероятно сильно настораживает. Но объятия Касима и его близость путали мои мысли, поэтому я так и не смогла оттолкнуть его или дать понять, что меня тревожит этот его тотальный контроль. Но я пообещала себе, что позже обязательно проанализирую ситуацию.

Мы вернулись домой достаточно поздно, но на кухне все еще крутилась Лина, что меня удивило.

– Добрый вечер, – спохватилась она, заметив нас. – А я тут испекла ваши любимые булочки.

– Спасибо, – отозвался Касим.

Когда она смотрела на моего мужа, ее улыбка была настолько широкой, что я даже начала испытывать стыд. Испанский. Я внимательно наблюдала за ней, пока Касим включал чайник и шел в ванную, чтобы помыть руки. Лина провожала его влюбленным взглядом, а у меня внутри все болезненно сжималось. Он же такой проницательный мужчина, неужели не заметил, как девица млеет при его появлении? Я подошла ближе к кухонному островку и положила на него ладони.

– Лина, до которого часа вы обычно работаете?

– До восьми. Иногда до девяти.

– Почему так долго? – склонив голову, спросила я.

Она небрежно пожала плечами, но пыталась держать улыбку, стараясь, видимо, казаться дружелюбной.

– Касим Мирзаевич обычно поздно возвращается с работы. Я здесь, чтобы подать ему ужин и… помочь, если еще что-то нужно.

Я зацепилась за последние слова, пытаясь интерпретировать их так, чтобы не накручивать себя, но мысли то и дело скатывались в самые неприличные. Я поежилась от неприятных догадок.

– Что, например? – спросила я, но Лина не успела ответить, потому что на кухне появился Касим.

Он подошел ко мне и отстегнул брошь, удерживающую хиджаб, а потом стянул его с моей головы, отбросив на диван позади себя.

– Не носи его дома, – тихо сказал он, поцеловав меня в висок. Все это время я следила за реакцией экономки, которая поджала губы и отвернулась к плите. – Чай будешь?

– Я заварю, – вызвалась я.

– О, не беспокойтесь, я сделаю, – засуетилась Лина. – Я знаю, какой чай любит Касим Мирзаевич.

Меня буквально полоснула эта фраза и готовность девицы угодить моему мужу. Это она сейчас ткнула меня носом в то, что, в отличие от меня, знала, какой чай предпочитает Касим? Кажется, она стала нравиться мне еще меньше.

– Лина, на сегодня вы можете быть свободны, – ледяным тоном произнесла я, и она замерла с заварником в руке.

– Но чай… – самое интересное, что в тот момент она смотрела не на меня, а на моего мужа.

– Лина, вы можете быть свободны, – тверже повторила я.

Касим не встревал и не спорил. Он молча смотрел на экономку с нечитаемым выражением лица, и она тут же покрылась румянцем и поставила заварник на стол.