Ровно?

Да, ровно. Плюс-минус пятьдесят метров. Я это знаю. Словно попискивает зуммер в телефонной трубке, которую слишком далеко отнесли от базы…

Что ж, значит, если мне захочется покуролесить где-нибудь на Пражской – у меня ничего не получится. Там я стану обычным человеком.

Но здесь, пожалуй, способностей у меня бы хватило. Я мог – точно мог – вскарабкаться по стене нашей девятиэтажки до соседских окон. И железную дверь мог выбить. Или, к примеру, открыть хорошие итальянские замки канцелярской скрепкой. Это все входило в положенный таможеннику набор способностей.

Вот только я не хотел – ни воровать, ни грабить. Оставшиеся у меня пять тысяч рублей – это та сумма, за которую могут продать случайно доставшуюся породистую собаку. А могут и не продать…

Но тут я вошел в свой старый двор, и вопрос отпал. На детской площадке, где дети отродясь не играли, среди унылых бетонных грибочков и гнутых железных качелей, соседская девочка выгуливала Кешью.

Очень удобная ситуация! Подойти, прикрикнуть на ребенка, забрать собаку… Родители и в милицию обращаться не станут. Порадуются, что с самой девочкой ничего не случилось.

А девочка сияла от счастья. Крепко сжимала поводок, оглядывалась по сторонам – ей хотелось зрителей. Она выгуливала собаку. Настоящую. Свою собственную! Я поймал ее радостный взгляд, меня она не узнала, конечно же. И понял, что отобрать собаку не смогу. Ну… если только Кешью сам не бросится мне навстречу.

Кешью не бросился. Деловито бегал по площадке, выбирая места посуше. Принюхивался к меткам соседских собак. Кое-где задирал лапу и оставлял ответное послание.

Я подошел поближе, достал сигареты и закурил. Кешью жизнерадостно тявкнул и подошел ко мне. Он никогда не был слишком агрессивным и, если, по его мнению, хозяину опасность не грозила, готов был поздороваться с прохожим.

Конечно, если прохожий ему самому нравился.

Опустив руку, я позволил ткнуться в ладонь холодному мокрому носу. Кончиками пальцев почесал Кешью горло. Пес благосклонно посмотрел на меня, привстал, оперся об меня, пачкая джинсы грязными лапами, и приветливо гавкнул.

Соседская девочка заулыбалась и сказала:

– Кешью только с хорошими людьми так здоровается!

– Кешью? Какое удивительное имя. – Я потрепал собаку по голове. – У меня тоже был… точно такой пес.

Я ожидал, что тут девочка насторожится. Все-таки собака у нее всего два дня…

– Ух ты, как здорово! – воскликнула девочка. – А у вас сука или кобель? У нас кобель. Мне его папа подарил, когда я в первый класс пошла. И сказал, что если буду плохо учиться – отберет!

Обещание вполне в духе Петра Алексеевича… Я посмотрел на девочку. Не врет. Точно не врет!

– Так сколько уже ему? – спросил я.

– Три с половиной года. Он еще молодой! И на двух выставках был чемпионом!

А я Кешью ни разу не водил на выставки. Времени не было. Заводчица говорила, что такую собаку стоит выставлять, но…

– Вижу, ты хорошо учишься, – сказал я. – Раз не отобрали.

Девочка звонко засмеялась.

– Конечно, на одни пятерки. Только это папа шутил! Вы не думайте, что он всерьез! Он Кешью никогда никому не отдаст!

Я затянулся посильнее и закашлялся. Блин. Что же происходит? Кешью не только мне не принадлежит! Он и у Натальи Ивановой никогда не был! Крепко выпивающий и грубоватый Петр Алексеевич подарил собаку своей дочке. И – что-то изменилось в их семье. Задерганная тихая троечница весело смеется, учится на отлично и когда говорит об отце – в голосе неподдельная любовь.

– Ах ты хулиган, – прошептал я, садясь на колени и позволяя Кешью лизнуть себя в нос. – Значит, не помнишь? Но тебе хорошо? Точно? И от тебя им стало лучше?

Кешью облизал мне лицо. Ему было хорошо. Он любил свою маленькую хозяйку и был абсолютно уверен, что большинство людей тоже достойны любви.

– Хорошая у тебя собака, – сказал я. – Ты ее береги. Я вот… потерял такую.

Лицо девочки тут же отразило весь ужас ситуации. Она кивнула. Сказала:

– У нас алиментный щенок скоро будет. Вы если хотите, приходите. Только они дорогие, извините.

– Подумаю, – пообещал я. – Я вообще-то тут знакомую ищу. Наталья Иванова зовут. Не знаешь такой?

Девочка подумала и покачала головой.

– Помню только, что в этом районе живет, – продолжал я. – И что на шестом этаже. Провожал однажды…

– Мы на шестом живем, – оживилась девочка. – Только у нас нет Натальи. У нас три квартиры на площадке. В одной живет тетя Галина… – Девочка понизила голос и повторила чужие слова: – Змеюка редкостная. В другой – мы с Кешью, папой и мамой. Между нами в однушке вообще никто не живет. Хозяевам, наверное, жилплощадь не нужна! Хоть бы сдавали, верно? Заработать можно хорошо. А то ни себе, ни людям! Папа говорит, надо посмотреть законы, может, можно эту квартиру отобрать. За неиспользование.

– Это вряд ли, – задумчиво сказал я. – Насчет щенка я подумаю, спасибо большое.

На прощание я снова погладил Кешью по загривку. И ушел не оборачиваясь.

Коте я позвонил, подходя к метро.

– Да? – очень подозрительно спросил Котя.

– Ага, – согласился я. – Именно. Это я.

Раздался тяжелый вздох.

– Котя, кончай дурить, – сказал я. – Мне посоветоваться надо.

– А мне – работать! – гордо ответил Котя.

– Что, на летний отдых зарабатываешь? – коварно спросил я.

– Почему бы и нет!

– Дай догадаюсь, как именно… «Когда-то я была веселой и общительной девочкой, а потом – увидела ее по телевизору…»

– «Раньше я была простым питерским пареньком по имени Лёха, – сказала Мэри с улыбкой. – Погаси сигарету, курение вредит здоровью!»

– У тебя появился социально позитивный подтекст! – удивился я.

– Это для газеты «Здравы будем», – виновато сказал Котя. – Они обязательно просят, чтобы помимо клубнички было о вреде пьянства, курения… Чего звонишь?

– Возьми десяток пива и приезжай, – попросил я. – Только пиво пусть будет холодное. И чипсов каких-нибудь, орешков…

Некоторое время Котя переваривал информацию. Потом сказал:

– Теплое пиво было бы проблемой, а вот… Что? Третья дверь открылась? Куда?

– В лето, – сказал я и выключил мобильник.

Здравые мысли подкрадываются неожиданно.

– Если бы ты, Кирилл, обладал системным мышлением, – переворачиваясь со спины на пузо, сказал Котя, – ты бы попросил меня взять крем от загара.

Солнце и впрямь начинало припекать.

– Если бы ты не был столь ленив – сгонял бы сейчас за кремом, – отрезал я. – Лето с меня, а вот все остальное – твое.