Похоже, им всегда двигало желание выдвинуться, стать первым любой ценой. Он заплывал дальше всех в бурном море, лучше всех играл в волейбол. Бог знает, кем бы он стал в другую эпоху… Что-то авантюрное было в его характере! Стремление к власти, желание повелевать окружающими.

В 1922 году он познакомился с будущей женой — Ниной Теймуразовной Гегечкори, дворянской дочкой. В 1917 году ее отца убили, девочку воспитывал двоюродный брат. Первый ребенок четы Берия умер. Второй — Серго Лаврентьевич — станет конструктором ракетных систем. Нина Берия перед войной поступила в Москве в аспирантуру Тимирязевской академии, защитила диссертацию, получила ученую степень кандидата сельскохозяйственных наук. После войны она стала прибаливать, муж регулярно отправлял ее лечиться в ставшую социалистической Чехословакию, в Карлсбад (ныне Карлови-Вари).

Всесоюзная слава Берии началась с доклада, прочитанного им в Тбилиси и изданного потом отдельной книгой: «К вопросу об истории большевистских организаций Закавказья», где до мифологических масштабов была раздута роль Сталина в революционном движении. Но умело составленный доклад был не единственным достижением Берии. Разговоры о том, что Лаврентий Павлович обольстил вождя, играя на тайных струнах его души, не соответствуют действительности.

Он проявил себя надежным администратором, способным выполнить задание любой ценой. А Сталин ценил точное выполнение его приказов. Люди, которые не справлялись с делом по неумению или потому, что считали немыслимым платить слишком высокую цену — иногда в человеческих жизнях, — у него долго не работали. Берия показал себя преданным человеком — летом 1933 года, когда на отдыхавшего в Абхазии Сталина вроде бы было совершено покушение. Берия громко крикнул:

— Защитим вождя!

И прикрыл собой Сталина. А кто стрелял, так и осталось неизвестным, потому что человека, который лежал на берегу с ручным пулеметом, охранники растерзали. Берия был большой мастер всякого рода интриг.

Иногда кажется, что Сталин доверял Берии потому, что они оба из Грузии. В этом предположении сразу две ошибки: во-первых, Сталин не доверял и Берии, во-вторых, национальная принадлежность Сталина мало интересовала.

Если бы Серго Орджоникидзе не покончил с собой, от него избавились бы иным путем. Других выходцев с Кавказа рядом с генеральным секретарем не было, кроме Микояна, а он никогда не был близок к Сталину. Равным образом национальная принадлежность Сталина и Берии не означала каких-либо поблажек для Грузии.

Берия старательно выстраивал отношения с влиятельными московскими людьми. Многие, воспользовавшись приглашением Лаврентия Павловича, побывали в Тифлисе или в Сухуми и убедились в том, какой он любезный, заботливый и гостеприимный хозяин. Лаврентий Павлович умел развлекаться и предпочитал делать это в большой компании, так что в приятелях у него недостатка не было.

«Мне Берия понравился: простой и остроумный человек, — вспоминал Никита Хрущев, познакомившийся с ним в начале тридцатых. — На пленумах Центрального Комитета мы чаще всего сидели рядом, обменивались мнениями, а другой раз и зубоскалили в адрес оратора».

В роли руководителя Грузии и всего Закавказья Берия не отошел от чекистской работы. Иногда приезжал, чтобы самому допросить арестованных. Допрашивал тех, кто еще недавно был его начальником. Получал удовольствие. Полковник Сардион Николаевич Надарая, который возглавит охрану Берии, был в то время начальником внутренней тюрьмы НКВД Грузии. В 1953 году он описал, что там творилось:

— Арестованных избивали систематически и очень жестоко — ремнями, веревками и палками. Над арестованными издевались. По нескольку суток заставляли стоять с тяжелым грузом, пока арестованный, изнемогая, не падал… Многих арестованных на длительное время сажали в холодный, сырой карцер и морили голодом. Нередко арестованных избивали до того, что они потом умирали.

Другой подчиненный Берии полковник Константин Сергеевич Савицкий подтвердил:

— На служебных бланках ЦК КП(б) Грузии Берия писал фамилии людей, которые должны быть арестованы. Лично сам я видел служебные записки с таким текстом: «Арестовать такого-то и крепко допросить». Слово «крепко» было подчеркнуто. В частности, такую записку я видел в отношении бывшего секретаря комитета комсомола НКВД Грузии Михаила Асламазова. Следствие по его делу вел Ковальчук, который так «крепко» допрашивал Асламазова, что тот, не выдержав избиений, выбросился из окна и разбился насмерть.

Михаил Григорьевич Асламазов — легендарный форвард тбилисского «Динамо» — возглавлял комсомольскую организацию Наркомата внутренних дел. Спортивная слава его не спасла. Его арестовали 1 декабря 1937 года. После XX съезда партии вдову оповестили, что «Михаил Григорьевич Асламазов реабилитирован». И только через четыре десятилетия семья узнала, что его и не судили. Через две недели после ареста он выбросился из окна кабинета следователя на четвертом этаже здания НКВД Грузии.

Мучивший его следователь — Николай Кузьмич Ковальчук — далеко пошел. Он всего четыре года проучился в школе и совсем недолго в вечернем коммунистическом вузе при парткоме НКВД, но отсутствие образования не помешало: перед войной он руководил следственной частью в Ленинградском управлении НКВД. Великую Отечественную провел в военной контрразведке. После войны генерал-лейтенант Ковальчук стал министром госбезопасности на Украине, потом давал советы польским товарищам.

Став первым секретарем Закавказского крайкома, Берия часто ездил в Москву. Останавливался в гостинице «Селект», потом ему подобрали квартиру на Самотечной площади. Почти каждый вечер его вызывали к Сталину.

Хрущев рассказал, как именно Берия был переведен в Москву. Сталин словно невзначай заметил:

— Надо бы подкрепить НКВД, помочь товарищу Ежову, выделить ему заместителя.

И обратился к Николаю Ивановичу:

— Кого вы хотите в замы?

Тот ответил:

— Если нужно, то дайте мне Маленкова.

Сталин умел делать в разговоре паузу, вроде бы обдумывая ответ.

— Да, конечно, Маленков был бы хорош, но Маленкова мы дать не можем. Маленков сидит на кадрах в ЦК, и сейчас же возникнет новый вопрос кого назначить туда? Не так-то легко подобрать человека, который заведовал бы кадрами, да еще в Центральном Комитете. Много пройдет времени, пока он изучит и узнает кадры.

На этом разговор вроде закончился. А через какое-то время он опять поставил перед Ежовым прежний вопрос:

— Кого вам дать в замы?

На этот раз Ежов никого не назвал. Тогда Сталин предложил сам:

— А как вы посмотрите, если дать вам заместителем Берию?

Берия находился там же, в кабинете Сталина.

Ежов встрепенулся, но сдержался и ответил:

— Это — хорошая кандидатура. Конечно, товарищ Берия может работать и не только заместителем. Он может быть и наркомом.

Берия и Ежов дружили. Как-то в воскресенье Ежов пригласил Хрущева и Маленкова к себе на дачу, там был и Берия. Когда Лаврентий Павлович приезжал в Москву, то всегда гостил у Николая Ивановича…