– Мне кажется, я видела их уже раньше, – с трудом выдавила я из себя. – Когда... когда была в плену у храмовников. Меня держали в подвале, но иногда завязывали глаза и приводили в какую-то комнату. Там со мной разговаривал мужчина. Пытался убедить работать на него добровольно. Когда я отказывалась – бил меня.

Я запнулась. Язык просто не желал говорить дальше. Я столько времени потратила на то, чтобы забыть про то страшное место. Тефна, зачем ты рассказываешь об этом? Иногда воспоминания ранят сильнее самого острого клинка.

– Все в порядке, Тефна, – словно издалека услышала я голос Шерьяна. Мужчина успокаивающим жестом положил руку мне на плечо и легонько его погладил. – Все уже давно позади. Теперь тебе никто не навредит. Если не хочешь – не рассказывай.

– Он не наказывал меня сильно, – упрямо мотнув головой, продолжила я. Облизала пересохшие губы и поправилась: – Что такое для метаморфа пара пощечин? Казалось, будто ему просто скучно и не с кем поговорить. Наши встречи всегда проходили по одному сценарию. Меня приводили, сажали в кресло. Затем являлся он. Долго беседовал со мной, расспрашивал про города, в которых я бывала, про людей, с которыми общалась. Практически всегда сытно кормил. Затем словно между делом спрашивал – ты откроешь для меня круг мертвых, Тефна? Когда я отказывалась, не больно, скорее обидно давал пощечину и приказывал увести. В подвале было скучно и темно. Еду приносили хорошо если раз в два, а то и в три дня. Воды, правда, было вдосталь... Знаешь, через какое-то время я поняла, что с нетерпением жду встречи с тем храмовником. Иной раз, забывшись, я начинала беседовать сама с собой, воображая, будто веду разговор с ним. Постоянно пыталась представить, как он выглядит. Глупо, наверное...

– Нет, не глупо, – медленно протянул Шерьян. – Тот храмовник... Он все делал правильно. Неторопливо приучал тебя. Наверное, когда ты совсем перестала видеть в нем врага, случилось что-то ужасное?

– Да, – обронила я. Долго молчала, разглядывая что-то над головой Шерьяна. Потом сухо проговорила: – В тот раз меня не выпускали из подвала недели две, не меньше. Почти не кормили. Не давали света. Я вообще никого живого не видела, кроме крыс. Под конец я едва не сошла с ума от одиночества и вечной тишины вокруг. Орала какие-то неприличные песни, плакала и смеялась во весь голос, пытаясь убедить себя, что еще живу. Что меня не погребли заживо в том каменном мешке. Когда за мной пришли, я была по-настоящему счастлива. Едва не бросилась на шею своим тюремщикам с поцелуями. А услышав его голос, чуть не разрыдалась от счастья.

Я вновь надолго замолчала. Каждое слово обжигало горло. Глаза щипало от злых слез. Нет, зря я начала все это вспоминать. Видно, давно по ночам от кошмаров не просыпалась.

Шерьян не торопил меня. Просто сидел рядом и терпеливо ждал. На его бесстрастном лице не было видно ни тени эмоции. Лишь побледневшие от непонятного внутреннего напряжения губы выдавали его волнение.

– Он накормил меня. Даже налил вина. – Отрывистые слова камнями падали в сонную тишину комнаты. – Я захмелела после первого же глотка. Неудивительно – после стольких дней голодовки. Потом он попросил помочь ему. Сказал, что настоятель храма сердится, хочет отстранить его от этого дела. Мол, столько времени прошло, а воз и ныне там. Нет, он не угрожал, напротив, говорил все это с неподдельной жалостью. Что вынужден будет далеко уехать, если я ему не помогу. А на его место пришлют того, кто не станет со мной церемониться. Потом подумал и добавил, что, возможно, никто и не захочет со мной возиться. Запрут в подвале и навсегда забудут. Благо недавно нового, более разговорчивого метаморфа поймали.

Я опустила голову, борясь со спазмом в горле. Страх быть погребенной заживо вновь накрыл меня с головой. До сих пор иногда я просыпаюсь в слезах от собственного крика – когда кажется, будто мне на голову давит толща земли. И нет спасения из пусть просторной, но могилы.

– Он сказал, что не просит невозможного, – глухо продолжила я. – Всего лишь раз открыть круг. Мол, для метаморфа это все равно что задней лапой почесаться. Речь ведь не идет о предательстве или выдаче своих храму. Что в этом такого? А настоятель убедится, что я – еще не отработанный материал. И я согласилась.

– Тебе сказали, кого надо было вызвать из мира мертвых? – Шерьян неожиданно подался вперед.

– Нет, – мотнула я головой. – Об этом речи не шло. Я должна была доказать, что вообще способна на это. И я доказала. Это был очень странный круг. Во-первых, он располагался внутри храма. В святилище. По этой же причине он был очень маленьким – я едва вписалась в окружность, хотя невысокого роста. Во-вторых, у меня сложилось впечатление, будто излом произошел совсем недавно. Слишком неустойчивое магическое поле было вокруг. И никаких маскирующих заклинаний. А в-третьих... Понимаешь, круг был неполным. Да, в нем имелось четыре луча, как и положено, но он был неполным. Словно изначально его задумывали совсем другим. Я не знаю, как объяснить понятнее. Человек бы не увидел ничего странного, но метаморфы в основном полагаются на чувства, а не на зрение.

– Я примерно представляю, о чем ты говоришь. – Шерьян сгорбился на стуле, словно постарев разом на несколько десятков лет. – Продолжай, пожалуйста.

– Помещение, в котором располагался круг, по-моему, было спрятано под храмом. – Я говорила, а передо мной словно вновь вставали древние стены запретного святилища. – По крайней мере, окон там не было. Лишь свечи, много свечей. Мне было больно смотреть по сторонам. Глаза резало от непривычного обилия света. Но... Именно там я видела руны, похожие на те, которые были на клинке. Они были вытканы на гобелене, который висел рядом с алтарем. И еще... Там был изображен круг мертвых. С пятью лучами.

– Ты уверена? – резко перебил меня Шерьян.

– Абсолютно. – Я криво усмехнулась.

– А загадочного храмовника ты разглядела?

– Его – нет, – с сожалением хмыкнула я. – Говорю же – глаза болели. Да и вообще, там, по-моему, кроме меня, больше никого не было. Все словно опасались чего-то. Мне сказали, что за мной будут наблюдать откуда-то сверху. И ушли, оставив одну.

Я вновь надолго замолчала, устало потерла рукой лоб. В висках слабо забили первые несмелые молоточки головной боли. Слишком тяжело мне дался этот разговор.

– Что-то пошло не так? – осмелился меня поторопить Шерьян.

– Все пошло не так! – раздраженно кинула я. – Это был неправильный круг. Неполный. Он высасывал из меня энергию, ничего не давая взамен. Я умирала по-настоящему. В мое тело словно вселялось что-то. Что-то совершенно чужое и чуждое мне. И я прервала ритуал. До сих пор не понимаю, как мне удалось это сделать. В последний момент вырвалась с той стороны, ободрав себе бока и едва не лишившись половины хвоста.

– Полагаю, храмовники были недовольны таким твоим поступком. – Шерьян скривил уголки губ.

– Наверное, ты прав, – невесело улыбнулась я. – С учетом, что шрамы на моей спине появились как раз в наказание за это своеволие. Меня избили плетью до полусмерти. Пытались заставить вернуться в то святилище и открыть круг. Потом кинули в подвал и забыли. Наверное, ждали, когда я умру.