Господи, о чем я думаю?

Словосочетание…

* * *

Я еще раз посмотрела на него и… И все поняла. Поняла, что сейчас надо делать.

Я вытащила из шкафа свой чемодан и быстро начала кидать туда вещи. Десять минут – и все готово! Сгребла из ванной косметику и пнула ногой любимый испорченный наряд, сиротливо валявшийся на кафельном полу. Извини – не получилось!

Проверив документы и деньги, щелкнула замком чемодана и у двери обернулась.

Он спал с улыбкой на лице. Я усмехнулась и вышла в коридор. Плавно и бесшумно закрыла за собой дверь.

Внизу, по счастью, никого не было. Видимо, рабочий день отменялся – что ж, причина вполне уважительная. Уезжать, не попрощавшись, конечно, нехорошо…

Да ладно, перебьются и без прощаний.

Такси я поймала достаточно быстро – даже сама удивилась. Села сзади, чтобы исключить общение. Коротко бросила:

– В аэропорт.

Водитель молча кивнул. Было видно, что ему тоже не до разговоров. А кто этой ночью на острове спал? Наверное, таких не было.

Полицейские и дорожные работники почти разгребли завалы на проезжей части. Как же быстро у них все делается, как же складно! Некоторые владельцы кафе и магазинов, лениво позевывая, собирали осколки стекол и поправляли обвисшие козырьки.

– Убегаете? – хмуро спросил водитель на английском с очень сильным акцентом.

Я кивнула.

Вот именно – убегаю. Только не от стихии. От него убегаю. И от себя.

– Я понимаю, – продолжил водитель. – Было страшно. Но вы успели позагорать и покупаться? Отдых получился?

Я кивнула: дескать, спасибо, все успела. И позагорать и покупаться. И отдых получился.

Все успела. И все получилось. Даже больше того, на что рассчитывала.

Почти подъехали к аэропорту, и вот тут встали капитально. Огромный эвакуатор оттаскивал перевернувшиеся легковушки – старенький «Форд» и плотно сцепившийся с ним «Мазератти».

Я закрыла глаза. Итак, все понятно – я простила его тогда, когда приехала на дачу. Когда пила с ним чай на веранде, когда варила ему борщ. Когда устраивала семейные посиделки по выходным – «все, как раньше».

Нет, не все. Никогда не будет так, как раньше. Потому, что мы – другие. Мы уже прожили отрезок другой жизни, друг без друга. И мы уже не можем смотреть друг на друга прежними глазами. Мы – не прежние! У нас никогда – никогда – не будет прежних отношений. Потому, что между нами стоит ложь. Предательство. И обида. Как известно, предавший однажды…

Это банально, не спорю. А жизнь вообще банальна – сама по себе. Не ты первый, не ты последний. Все повторяется. Основа сценария та же. Актеры разные, нюансы разнятся.

Можно, разумеется, склеить или подклеить. Подлатать, пришить кантик или бантик. Можно. Только вот вопрос – а нужно? Ну, понятно. Сейчас я стану врагом для тысяч и тысяч женщин, которые решились склеить разбитую чашку и приладить к ней кантик. Браво! Аплодисменты! Завидую и восхищаюсь от всей души, честно. Вот еще и обида – а у меня не получилось! Может, я сама – не получилась? В глобальном, так сказать, общечеловеческом смысле? Ну что поделаешь! Не для меня история: «Женское счастье – был бы милый рядом…» Или еще так: «Лишь бы день начинался и кончался тобой!» Не для меня. Убогая я, ущербная. Косная, заядлая, неумная. Женщина несет в себе прощение от рождения. Или – по рождению. Ладно, я не женщина.

Но я же человек! С этим же не поспоришь!

Да, у всех свой крест. Все съедают по полной. Никого не минует чаша судьбы, так сказать. Кому-то болезни, кому-то – измены, кому-то – казенные серые стены…

Я все понимаю. Все. Я готова нести свой крест.

Но я имею право не простить? Или по рождению и половому признаку я этого права лишена?

А если у меня не получается? Простить или сдохнуть – так, что ли? Другого варианта не предлагается?

Я не женщина. Я – урод.

Хорошо. Я согласна.

* * *

Когда все это произошло, ко мне зашла соседка Кира, от нее ушел муж четыре года назад. Ушел к молодой девахе и родил двоих детей. Судя по всему, был вполне доволен жизнью и даже счастлив.

А Кира его ждала. Каждый день ждала. Когда во дворе хлопала дверца машины, она подлетала к окну и всматривалась в темноту двора. Это было похоже на помешательство. «Ну он же не может просто так все забыть?» – говорила Кира и начинала перечислять все события их прежней жизни. Как кочевали по гарнизонам, какой невыносимый климат был в Казахстане. А какой в Кемерово! Как рожала она своих мальчишек и загибалась от сепсиса. Простой пеницилин не помогал, а других лекарств не было. И молока не было, и мяса. А еще пеленок, и детского крема, и зеленки. Рейтузы тетки вязали себе сами, если доставали пряжу. А пряжа была колючей и натирала кожу, даже сквозь чулки. Как они мечтали выпить чашку настоящего кофе с хорошим сыром! Как мечтали сходить в театр и прочитать свежие журналы! Передавали из рук в руки прошлогодние номера «Бурды» и шили по его выкройкам платья из аляпистого ацетатного шелка. Короче, много чего не было. А точнее – не было ничего. Была только любовь. И верность была. И надежда на светлое будущее. Вера, что когда-нибудь все обязательно изменится и им сказочно повезет! И уедут они из этой глуши, из стылого барака и от пустого магазина с промерзшими буханками серого хлеба. Обязательно повезет! Их направят по вызову в город.

Направили, правда. Вымолила Кира счастливую жизнь. Мужа Толика перевели в Москву, в штаб. Помогли, конечно, но ведь речь не об этом.

Все им завидовали и говорили, как им повезло!

Да. Повезло так повезло! И квартиру дали с центральным отоплением и с горячей водой – не по графику, а постоянно. Кира садилась на край ванны и включала горячую воду. Ванная комната наполнялась паром, и становилось трудно дышать, но Кира не уходила – отогревалась. Она была такой мерзлячкой и так намерзлась за свою жизнь! Муж Толик ругался и еле живую вытаскивал ее из ванной. И они опять были счастливы.

А потом Толик как-то удачно попал в Рособорону, и началась действительно сытая жизнь. Они купили прекрасную квартиру, роскошную машину, построили загородный дом. Кира говорила, что все это – нормально. Хорошим людям должно везти. Как-то странно было это слушать. Про доходы Толика и их происхождение Кира старалась не говорить. Да что там – не говорить. Она старалась об этом не думать. Просто повезло. Хорошие же люди! Про то, сколько еще хороших людей живут так, как она жила раньше, Кира тоже старалась не думать.

Она купила сразу три шубы – говорила, что от жадности, и сама над собой смеялась. Толик не жадничал. Детей отправили учиться в Чехию. Кира часто туда летала, жила там по месяцу и больше. Тут-то Толик и нашел себе подружку. Подружка оказалась не дурой, просекла, что мужик обеспеченный и широкий. Толик и не думал о том, чтобы бросить жену и завести новую семью. Но за него думала девушка Прасковья из Подмосковья. Вообще-то ее звали Ульяна, однако суть от этого не меняется. Ульяна быстренько залетела и поставила Толика перед фактом. А он, бедняга, растерялся! Вот не подозревал сорокапятилетний мужчина, что от регулярного секса, кроме ярких впечатлений и удовольствий, бывают еще и дети.